До Москвы ехать больше часа, и я, следя за лентой дороги, погружаюсь в мысли. А что если Катя нашла кого-то? Полтора года, блть, и это с её-то внешностью. Я-то любому готов ноги переломать, но стоит ли так ломать её? А что если она влюбилась, если собирается замуж или вообще беременна от другого?
От таких мыслей начинает печь огнём в груди.
Дерьмо, я ведь даже надеялся, что а вдруг отпустит со временем. А оно никак. И когда Рем сказал, что кое-что накопал, у меня внутри всё воспламенилось сильнее прежнего. Заболело, заныло. А что если я плохо искал и уже поздно? Надеялся, что сама объявится, хотел дать время.
Дурак.
Это же Катя, она упёртая. И я не знаю, как и что конкретно она узнала. Сбежала, даже объясниться не дала. Но и я идиот, раньше надо было решать это всё. Не успел. Не планировал, сам не заметил, как завис на ней, как влюбился.
И как бы я сказал?
“Катя, я тебя люблю, но я женат, хотя моя жена живёт с другим. Мы иногда трахались, но больше не будем и обязательно разведёмся”
Слала бы она меня далеко и надолго, опыт у неё уже был.
Два дня я собираюсь с мыслями, сгорая от нетерпения. Накануне вылетаю в Геленджик на свою квартиру, там и ночую, а утром уже в Сочи.
Еду в детский магазин за подарком для ребёнка. И вдруг подвисаю. Куклы, машинки, всякие игрушки… Я будто попадаю в какой-то другой мир, совершенно мне незнакомый. Возле стеллажей с детской одеждой парень и девушка с большим животом выбирают будущему ребёнку одежду, а я заглядываю с пары метров как дебил.
Бывают люди, на которых налезают такие микроскопические вещи? Носки как колпачок от ручки, шапки с напёрсток, штаны как на гномов. Всё это как-то непривычно будоражит внутри.
Пара уже странно поглядывает на меня, и приходится ретироваться. Что вообще купить ребёнку на год? Наверное, тот большой медведь или вертолёт на пульте управления не подойдут. Капец, я ведь даже не помню, девочка у Зерновых или мальчик. Рем сказал, они ещё одного ребёнка усыновили, ему тоже надо что-то купить, наверное.
Чувствую себя настолько далёким от всего этого, что даже теряюсь. Хорошо, что девушка-консультант подсказывает. Она совершенно не удивлена, что я не в курсе, к кому иду на день рождения — девочке или мальчику, поэтому предлагает купить универсальный подарок. Короче говоря, через двадцать минут я выхожу с большой коробкой, в которой сложен домик-контруктор зелёного цвета.
К дому друзей Зерновых подъезжаю чуть раньше и как раз через пять минут появляется машина Захара.
— Привет, — выхожу навстречу.
Доктор хмурится и руки не протягивает.
— Ты никак не отвалишь, мужик? — ставит руки в бока.
— Захар, я понимаю твою реакцию, но прошу тебя дать мне поговорить с Катериной. Я знаю, что она приедет.
— И ты не уйдёшь, да? — складывает руки на груди.
— Ну ты можешь попытаться вышвырнуть меня, конечно, но лучше не надо, я ведь снова приду, — пожимаю плечами.
Не знаю, то ли он проникся моим искренним настроем, то ли ему не хочется выглядеть помятым на фотках с дня рождения ребёнка после возможной потасовки, но Зернов кивает мне на ворота.
Я иду за ним, оказываюсь в обустроенном дворике очень приличного дома. Стол тут накрыт под навесом, всякие шарики и прочая детская атрибутика для фоток. Навстречу нам выходит высокий парень со светлыми волосами.
— Игорь, — протягивает руку, внимательно меня изучая.
— Костя, — отвечаю рукопожатием.
Игорь этот сразу видно, что непрост. Думаю, он вращается в местных бизнес-кругах, надо будет пообщаться.
А вообще ощущение незваного гостя у меня очень яркое. Ну что поделать, я не могу упустить шанс поймать свою Катерину.
Женщин не видно, видимо, должны приехать. Приходится околачиваться во дворе, сторонясь от персонала, накрывающего стол.
Захар с другом вытаскивают из дома большую колонку, и Игорь что-то настраивает на пульте. Может, я и ошибся, и этот парень имеет отношение к музыке, а не к бизнесу, уж очень он как-то легко и профессионально всё это делает. Хотя, что ему мешает быть и там, и там?
— Может, помощь нужна? — спрашиваю, когда вижу, как доктор сам тащит вторую колонку, пока его блондинистый друг занят.
— Не помешала бы, — зыркает на меня Зернов, и я подхватываю колонку сбоку.
Мы выносим её под навес, устанавливаем, и я пользуюсь моментом.
— Захар, скажи, — решаю обойтись без выяснений, удобно ли на «ты». — У Катерины есть сейчас кто-то?
Вообще, от доктора так и веет враждебностью и неприятием, но я потерплю. Мне нужна моя Катя.
— В некотором роде, — говорит нехотя и снова смотрит на меня коротко, но очень въедливо.
Вот и как это понять? Что значит в некотором роде, блядь? И как утихомирить ту удушающую волну, что вдруг вздымается в груди? Я давил все эти полтора года фантазию, подбрасывающую картинки, как мою училку трогает другой. Как целует её, раздевает… Дальше я глушил эфир кулаком о стену или стаканом коньяка. А сейчас что делать?
Доктор большего не скажет. По-моему, он даже весьма удовлетворён моей реакцией. Ковырнул и наблюдает с медицинским интересом — сдохну сразу или помучаюсь.
— Слушай, Костя, — кажется, будто имя моё ему горчит на языке. — У нас тут сегодня праздник. Дочке год. Испортишь — морду прям тут набью, не побоюсь последствий. Катя — моя сестра. И ты её обидел. Не знаю, насколько твои намерения в её отношении честные и открытые, но попытаешься причинить боль ещё раз, знай, её есть кому защитить.
Отношение Зернова ко мне понятно и мною принято. Но вопрос в том, что всё же он решил меня впустить. Есть основания? Знает о чувствах Катерины больше, чем говорит?
Сложно всё, твою мать. Сложно. Но я полтора года ждал момента встречи.
Ответить я Зернову не успеваю, потому что калитка ворот раскрывается и входит Катя.
— Приветик всем! — заявляет громко, обводя глазами двор, а потом цепляется взглядом за меня.
Улыбка меркнет, а лицо бледнеет на глазах. Кажется, будто она вот-вот свалится в обморок. Катя пару раз рефлекторно сильно моргает и даже делает шаг назад.
Поправилась немного. Совсем незначительно, даже не то что вес набрала, скорее налилась, где нужно. Волосы ещё светлее и длиннее плеч. Взгляд острее, что ли.
Зернов кивает своему другу, и они уходят в другую сторону двора. Проходя мимо, он легко касается плеча сестры, давая понять, что на её стороне.
— Здравствуй, Катерина, — делаю навстречу пару шагов.
Стараюсь двигаться плавно, потому что не отпускает ощущение, что она сейчас сорвётся с места и убежит.
Но Катя, сморгнув первый шок и удивление, нахохливается, сложив руки на груди и хмурится. Выпускает шипы.
