Но, к моему удивлению, приходит ответ уже через несколько секунд: “Четырнадцатый столик”.
Я отправляюсь на поиски, то и дело натыкаясь на расфуфыренных красоток и модных красавчиков.
— Разрешите… извините… пропустите, пожалуйста…
Так я уже доползаю почти до самых столиков, едва не ослепнув от ярких коротких световых вспышек и не оглохнув от высаженной на максимум музыки.
— Дайте пройти, пожалуйста, — утыкаюсь в грудь какого-то высокого парня, обтянутую белым пуловером, светящимся в свете ламп клуба.
Но он, почему-то, не двигается, а как-будто даже наоборот — не пропускает меня намерено.
— Эй, — возмущённо говорю я и поднимаю взгляд, чтобы посмотреть наглецу в глаза. И замираю.
Семён Радич.
— Ну привет, — подмигивает нагло, как утром, уезжая.
Вот тебя мне сейчас ещё не хватало.
5
— Слушай, Бамблби, только тебя не хватало мне сейчас, — пытаюсь обойти его, и в итоге приходится попытаться отодвинуть рукой.
Со стороны, наверное смешно выглядит. Он выше, сильнее и… пьянее. Уж куда пьянее, чем я от чая.
Хам вдруг обхватывает меня за талию и прижимает к себе. Настолько плотно и нагло, что у меня аж дух захватывает от возмущения.
— Ещё раз так меня назовёшь, я точно накажу твой рот, поняла? — горячо выдыхает мне в ухо, и я понимаю, что он действительно прилично пьян.
Он такого горячий, будто у него высокая температура. Или это я продрогла в тонком плаще в плюс три поздним вечером. И запах его яркий, мужской, дорогой почему-то остро цепляет.
Мощный удар по моей сенсорике, когда она и так перегружена громкими басами, яркими разноцветными вспышками и не менее острыми эмоциями.
Слишком много людей. Слишком много людей ТАК близко ко мне. Я этого не люблю. Не переношу.
А этот пришибленный вообще вторгся слишком сильно в моё личное пространство. Обычно это меня обескураживает и даже пугает и парализует. Но сейчас я слишком зла и взвинчена.
— Ты вообще берега попутал, придурок, — изо всех сил заряжаю ему пощёчину, но он весьма резво, как для настолько пьяного, подставляет плечо, и затрещина получается смазанной.
— Бешеная кошка, мать твою, — удаётся мне разобрать через громкую музыку. А всё потому что мы всё ещё стоим очень близко, хоть он меня и отпустил.
Мне всё же удаётся оттолкнуть его, или же он сам позволяет. Сейчас неважно. Мне нужно найти Пашу.
И это получается у меня довольно скоро. За четырнадцатым столиком располагается шумная яркая компания. Среди них и мой жених. Они уже все достаточно пьяны и ведут себя соответствующе.
Я стараюсь игнорировать то, что за столиком только трое мужчин, включая Пашу, а вот девушек целых семь. Красивых девушек. И одетых так, что у охранника, уверена, не возникло к ним претензий, как ко мне, к примеру.
— Привет, малыш, — пьяно подмигивает мне Паша, когда замечает, что я оказалась рядом. А красотка, которая ему что-то активно заливала склонившись почти к уху, смотрит удивлённо, проходясь по мне взглядом от головы до ног и выгибая бровь.
— Поехали, Паш, — наклоняюсь и говорю громко, чтобы он точно услышал меня.
— А может с нами посидишь? Познакомишься с моими коллегами.
Во мне вспыхивает искра злости. Охренеть. Можно подумать, я тут, дворняжка ободранная, с улицы увязалась и жду одобрения, что меня возьмут в их весёлую прекрасную компанию.
— Паша мне о вас рассказывал, — блеет его соседка по столу, вклиниваясь в наш разговор..
— Польщена, — коротко киваю, складывая руки на груди.
Всё чего я сейчас отчаянно хочу — это оказаться отсюда подальше.
— Он супер профи, правда. Я его на съёмке вообще не стеснялась, он умеет работать с телом.
Отлично, мне очень важно было знать это сейчас.
— С таким прекрасным телом, Ксюш! — поднимает Паша вверх указательный палец.
— Так, ну всё.
Мои нервы не железные, и терпение лопается. Кажется, нас с Пашей завтра ждёт серьёзный разговор и конкретный такой ребрендинг отношений.
Я разворачиваюсь и ухожу. К чёрту и Пашу, и эту модельку Ксюшу, и долбанный клуб. И пьяного придурочного мажора, за которого я снова случайно цепляюсь ближе к выходу.
Я невероятно зла! Адреналин наполняет тело, заставляя сердце биться быстро. Дурацкая музыка грохочет и грохочет, того гляди голову мне сейчас раздавит.
Вылетаю из клуба и глубоко вдыхаю. На улице достаточно холодно, но мне кажется, что эта прохлада совершенно не способна остудить моё взвинченное состояние.
— Василина, подожди, — слышу спустя минуту сзади голос Паши.
Резко обернувшись, вижу, как он нестройной походкой приближается ко мне.
— Малыш, ну ты чего?
— Я чего? — ошеломлённо переспрашиваю. — Паш, ты совсем уже, что ли?
— Ну не начинай. Давай дома поговорим.
Я уже набираю в лёгкие воздуха, чтобы высказать ему всё, что сейчас теснит грудь, но проглатываю слова, потому что замечаю за Пашкиной спиной, как из дверей клуба вываливает компания молодёжи. И среди них и Радич. Они закуривают и начинают о чём-то болтать и смеяться. Семён тоже прикуривает сигарету, глубоко затягивается, а потом запрокидывает голову и выпускает дым клубящейся в холодном воздухе струйкой вверх.
— Куда ты смотришь? — озадачивается Паша, оглядываясь и опасно при этом кренясь.
— Никуда. Поехали.
Как бы я не хотела высказать Паше всё, что думаю по поводу сегодняшней ситуации, делать это на глазах у компании, устраивая зрелищный спектакль для хамоватого засранца и его друзей, мне совсем не хочется. Поэтому я заталкиваю Пашу в такси, и мы едем домой.
В дороге он мне не докучает, потому что попросту спит. А точнее, пьяно храпит на весь автомобиль, заставляя меня краснеть от стыда перед водителем.
А вот разбудить перед подъездом уже оказывается задачей со звёздочкой. Но я справляюсь. Кое-как помогаю дойти ему до лифта, а потом в квартиру. И через минуту Паша уже спит, уткнувшись лицом в подушку.
А я иду на кухню и долго там сижу с бокалом вина в одиночестве, пытаясь утихомирить бушующий океан эмоций. А ещё пытаюсь избавиться от странного ощущения, которое так и фонит после наглого вторжения парня в моё личное пространство.
6
Утром я, естественно, просыпаюсь словно побитая. Четыре часа сна и ночной бокал вина дают о себе знать. Приходится обклеиться патчами и помучать себя контрастным душем, который я терпеть не могу.
Когда выхожу из ванной, Паша уже варит кофе на кухне. Лучше бы спал, его-то мне совсем видеть с утра не хочется.
