В голове мысли снова начинают хаотично переплетаться.
Мать Семёна вряд ли врала, это ведь всё легко проверить. Но факт в том, что из-за эмоциональной реакции я и не проверила-то по факту.
Снова беру телефон в руки с намерением написать Вере. Узнать у неё, действительно ли Семёна едет на год в Японию. Думаю, сестра его точно в курсе.
Но потом передумываю. Я ведь не влюблённая девочка-подросток, чтобы через третьи лица выяснять, чем дышит возлюбленный.
Соберу мысли в кучу и завтра лицом к лицу и поговорим с Семёном. Может, он просто пообещал отцу, что уедет на стажировку, а на самом деле собирается что-то предпринять, придумать что-то. Он ведь может. Это же Радич. Мой несносный пошлый Радич.
И скажу ему как есть. И про мать, что приходила, и про беременность. И деньги эти отдам, пусть вернёт своей матери.
Так будет правильно. Так будет верно.
С этими мыслями я и засыпаю снова, прокрутив разговор в голове несколько раз. То сержусь на него, то стыжусь, что вот так вспылила и дверь не открыла. Написать ему не решаюсь — стыдно. И страшно. Если он действительно уедет, то лучше я услышу это в лицо.
Утром собираюсь в университет как в тумане. У меня всего одна пара, так как две группы уехали на практику. У Семёна как раз после моей пары занятие в нашем корпусе и на нашем этаже. Перехвачу его на большом перерыве и поговорим.
Пару провожу на удивление ровно и спокойно. Внутри буря успокаивается. У меня всегда так, когда я принимаю определённое решение. Только конверт с деньгами в кармане жжётся. Будто гранату ношу — так сильно хочется поскорее избавиться. И руки вымыть потом.
После пары я поправляю волосы, вытираю вспотевшие ладони. Нервно. Зачем-то зажимаю в руке тест на беременность — вдруг слова в горле застрянут.
Сейчас мы встретимся и поговорим. Я извинюсь, что вчера не открыла ему. Попрошу сказать правду. Уверена, какое-то объяснение всему это есть.
Выхожу и иду по коридору. Сердце глухо стучит в такт каждому шагу. Замедленно и гулко.
Группа Семёна расположилась на диванчиках у аудитории, но его самого я не вижу среди студентов, пока не замечаю чуть дальше у подоконника стоящего спиной ко мне парня. Это он.
Дыхание учащается, когда направляюсь к нему. Но тут из-за угла выходит рыжеволосая невысокая девушка и подходит первой. Я замедляю шаг. Подожду, пока она отойдёт, меня всё равно в нише не видно.
Но зато я могу всё слышать.
— Привет, Сём, — улыбается девушка.
— Привет, — отвечает он блекло, вытаскивая наушник.
— Мама сказала вчера, что ты уже заказал билеты, — продолжает щебетать рыжая, а мне будто кто-то под сердце воздух закачивать начинает, сдавливая внутри всё. — Ты на курсы японского будешь ходить? Я уже третий месяц с репетитором занимаюсь. Прикинь, оторвёмся! В Токио, я слышала, крутые клубы, обязательно исследуем, да?
Она повисает на его руке, но Семён аккуратно, даже скорее лениво, высвобождается.
А я замираю. Зависаю на краю пропасти, ощущая, как из-под носков моих туфель вниз в бездну сыплются камни. Мир вокруг смешивается в микс красок и звуков — неприятных, уродливых, пугающий, а сознание зависает в вакууме.
Скажи нет. Скажи же! Я должна это услышать! Скажи, что рыжая дурочка несёт бред. Скажи… умоляю.
Зависаю в полёте. Подхвати меня, поймай, любимый. Не дай разбиться.
— Да, забронировал билеты ещё на прошлой неделе. Квартиру тоже. А клубы обязательно исследуем.
Каждый падающий с высоты эти несколько секунд полёта в глубине своей души надеется, что его кто-то поймает. Какая-то неведомая волшебная силу нежно обнимет прямо перед столкновением с землёй и аккуратно поставит на ноги.
Но дело в том, что таких сил не существует. Падающий с высоты — это через мгновения чаще всего уже просто пятно.
Как и я.
Просто пятно. Алое, яркое месиво из ожидай и осколков любви.
Он забронировал билеты неделю назад. Не вчера, когда я не открыла ему дверь. А неделю назад…
Кое-как заставив своё тело двигаться, я медленно отступаю назад, а потом разворачиваюсь и бегу бегом. Плевать на взгляды и удивлённо поднятые брови.
Прочь отсюда, от него, от боли. Из его жизни, из его города. Вырвать из себя всё, что о нём напоминает.
Было глупостью дать шанс этой любви, я ведь это понимала.
А теперь мой удел — последствия. Горькие и болезненные.
