Я даже его притащил на один концерт в этот их цех, но случился «Магелан». Для не местных поясню: был у нас на северном переулке такой павильон, а рядом с ним стояли палатки корейского рынка. Печальные события начались с очень жестокого убийства Стаса Михаленко, совершенного группировкой «Национальная дружина» в первых числах октября. Он вечером провожал домой свою девушку, но уже у подъезда на них наехали молодчики в говнодавах. Они на глазах у несчастного парня избили и изнасиловали его девушку, а затем проделали с ним тоже самое. Видимо, перестарались – он скончался от травм, не дождавшись скорой. Стас был из «Четвертого цеха», и почти все ребята захотели отомстить.
С этого момента они стали носить травматическое оружие. Напасть на НД-шников было решено во время их рейда на тот самый корейский рынок. Так и произошло. По итогам столкновения, погибло одиннадцать человек. Рынок, а затем и «Магелан» закрыли и вскоре снесли. Органы наконец обратили внимание на разгул бандитизма и, пытаясь оправдать свое бездействие, завели дела на всех живых участников.
Хромому удалось избежать заключения благодаря своим непростым родителям. Однако ему пришлось уехать в столицу, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Кстати, кличку свою и, собственно, хромоту он заработал именно тогда – арматурой перешибли какой-то нерв в ноге. В город же он вернулся не больше полугода назад. Сюда устроился от нечего делать. Там, в столице, он одно время работал за баром, пока учился в архитектурном.
– Ужас какой! – первой заговорила Света, – я и не знала, что у нас такое творилось. Как-то это мимо меня прошло.
– Вот и славно. Да об этом не писали и не говорили нигде, а интернет, хоть и был, но влияния такого не имел, как сейчас, – Филин повернул свою коротко стриженую голову и, обращаясь к Олегу, заговорил, роясь в карманах.
– У истории, видимо, будет и продолжение, но пускай его сам Хромой рассказывает, – он положил голубую купюру перед ним.
– Серьезно? – Андрей не мог поверить в правдивость догадки своего друга.
– Да, я перекинулся с ним парой слов, когда делал заказ. Он очень удивился и спросил, откуда я узнал, что он Посредник. Но отпираться не стал и позвал нас поболтать о Той Стороне к себе домой после смены, часа через два.
– О чем вы? – заговорила Рита. Выражение любопытства очень шло ее улыбающемуся загорелому лицу.
– Это шифровка? Колитесь!
Меньше всего Андрею хотелось, чтобы Рита думала о нем и его друзьях как о сборище эзотерических психов. В висках снова пульсировала нарастающая боль.
– Есть у кого таблетка или типа того?
– Да, у меня есть, – сказала Рита, открывая серебристый клатч, – отдам за ответ на предыдущий вопрос.
Она протянула Андрею голубую кругляшку. Он стремительно проглотил ее, запив содержимым своего стакана.
– Кто-нибудь еще хочет? У меня на всех хватит, раз уж впереди у нас намечается интересная ночь.
– Смотря что это? – Олег тут же получил пинок под столом от Андрея. Тому еще меньше хотелось, чтобы Рита видела в них сборище торчков. Однако друг проигнорировал его молчаливый протест.
– А вдруг это что-то интересное.
– Да ничего интересного, просто «ешка».
– Тогда давай конечно! Теперь я понимаю, почему Андрей на работе сутками торчит во всех смыслах! А еще на меня гнал.
Внутри что-то предательски ёкнуло, будто из тумана до него дошел смысл произнесенных за столом слов.
– Так это было не обезболивающее?
– В каком-то смысле, – Рита, кажется, тоже не сразу правильно поняла ситуацию, но, улыбнувшись, быстро сориентировалась, – но ты сам молодец. Уточнять ведь надо, прежде чем в рот совать.
В голове Андрея мысли устроили паническую чехарду. Опережала всех боязнь потерять контроль над собой, перед глазами тут же возник образ отца. Он уже не слышал, как его друзья наперебой рассказывали девушкам о мистическом феномене Той Стороны. Он будто вывалился из реальности внутрь себя самого.
Все дело в том, что возможность потерять самоконтроль была одновременно и заветным желанием, и тайным страхом. В угрюмые минуты одиноких размышлений однажды его посетила идея, что отец со своей тягой к власти над всем, что в поле его зрения, ни в какое сравнение не идет с тем демоном, что сам Андрей вырастил из его отпечатка в собственной голове. Он даже помнил, когда это началось.
«С самого детства он боялся отца, боялся не оправдать его ожиданий или просто попасть под горячую руку. За сестрой, с ее несгибаемой волей, ему было не угнаться по всем показателям. Однако уже тогда полуинтуитивно он выбрал другой путь: чтобы выдержать груз чужих ожиданий, нужно было уменьшить их вес. И с тех пор Андрей начал походить на этакого недотепу: безотказного, но не слишком сообразительного. Про таких обычно говорят: звезд с неба не хватает. Как часто он слышал эту фразу в разговорах родителей между собой или с учителями! Для матери он стал тем ребенком, которого и ругать-то, в сущности, не за что. Но и успехами его особо не погордишься. Отец же потерял к нему всяческий интерес, и в отношении его теперь сквозило лишь брезгливое недовольство с редкими вспышками активного раздражения, чуять которые Андрей научился издалека.
Демон уверенной рукой тянул его многие годы, уберегая от падения в пропасть бездарности (и на том спасибо). Но также он не давал возможности вырваться из заколдованного круга посредственности. Соответствовать образу было по-настоящему тяжело, пожалуй, лишь первый год. Со временем это вошло в привычку, а затем переросло в рефлекс. Конечно, демон давал эту спасительную мимикрию не за бесплатно. Он брал свое фоновым чувством вины, нелепыми страхами, а главное – забирал яркость всех позитивных чувств, на сдачу оставляя рассеянность и благоразумную избирательность памяти, позволяющие забыть приступы стыда за свое положение. Репутация делала свое дело, и год от года все меньше усилий приходилось прикладывать для соблюдения статуса кво…».
Волна тепла, пробежавшая по телу, вынесла Андрея из пучины самокопания обратно к улыбающимся лицам друзей, освещенных покачивающейся над столом лампой Эдисона. Но лишь затем, что бы вновь отключить окружающий мир и погрузить в пучину радостного удовольствия внутри себя самого. За пару часов, показавшихся ему блаженной вечностью, Андрей выныривал несколько раз, превращая реальность в набор образов, наполненных музыкой, внутренним светом и глубоким личным смыслом. Перед восторженными глазами пронеслись мигающие от стробоскопа фигуры людей, погруженных в танцевальный транс, сосредоточенное суровое лицо бармена с густыми бровями и волевым подбородком, черная крыша с алыми отсветами, разлетающиеся на ветру искры от окурка, вдавленного в металл пепельницы, бронзовая кожа и карие глаза Риты, взрыв поцелуя…
Сверкающий калейдоскоп событий, запахов и ощущений остановил свое вращение на испещренном трещинами асфальте недалеко от входа в заведение. Тело словно наполнено гелием, между фалангами среднего и указательного пальцев, обтянутых черной кожей перчаток, дымится сигарета.
