– Это “что-то” делает два десятка людей, способных платить за решение проблем колонии своими жизнями, необходимым ресурсом второй волны Вудвейла, ― Вернон сжал руку друга и тоже поднялся. ― Мир, это повод отменить экспедицию.
– Вер, ты видел, Роберт уверен, что этой замены достаточно, чтобы стабилизировать МК. Мы оба знаем, что он никогда не пошел бы на такой шаг без точных численных оценок. Мы справимся, ― Владимир улыбнулся. ― Времени мало, сообщи остальным.
Вернон на секунду зажмурился, и решительным шагом направился к выходу из здания, Мир последовал за ним.
На улице обнаружился “комитет по встрече”: в нескольких метрах от дверей стояли Дебора Совинсон и Робин Дэниэл Оливо, второй человек, вместе с Ямакавой прошедший Аделаир и Нью-Цереру. Крепкий, как и большинство вейверов, от природы смуглый и дочерна загорелый так, что серые глаза на широком лице казались белыми, Роб всегда излучал ту уверенность и спокойствие, которые бывают свойственны только врачам. Врачам-универсалам, которых готовят исключительно для развед-экспедиций. Оливо был абсолютно лыс, ни бровей, ни даже ресниц. Врожденная ли это особенность, или последствие экспедиций, Семенов не знал, а замкнутый характер Роба не располагал к расспросам.
Вейверы стояли очень близко, почти вплотную, и молчали. На газоне за их спинами сидел Арчи с двумя бутербродами в руках и недовольным лицом. Заметив выходящих из здания мужчин, Дебора нахмурилась и тут же направилась к ним, а Владимир заметил, как в глубокой тени деревьев шевельнулся Моррис, решивший, видимо, понаблюдать, как воспримут новость остальные члены новой команды планетологов Вудвейла.
Девушка тем временем внимательно и со всё возрастающим беспокойством всмотрелась в слегка нахмуренное лицо Ямакавы, словно надеясь, как и директор четверть часа назад, прочитать его мысли. Индикатор на ее шее с желто-зеленого стал стремительно желтеть.
– Что случилось?..
– Мы летим на Вудвейл во вторую волну. Мы все.
“Если у счастья есть определение, то оно выглядит так,” ― подумал Мир, наблюдая, как на глазах меняется Дебора. Гормоны в ее крови перекрасили квадратик на шее в ярко-зеленый, но это была такая бессмысленная и малосущественная ерунда на фоне вспыхнувшей в ней надежды. Слова Вернона, отрывочные и сухие, как-будто сняли с плеч девушки пару сотен килограмм, и омолодили ее лет на десять. Семенов поймал себя на том, что откровенно любуется ею, самой прекрасной и самой счастливой на свете, а еще что белой завистью завидует Ямакаве, на котором повисло это радостное солнышко. Крепко обняла за шею, прижалась всем телом. Через мгновение Вернон ответил на объятия, бережно обхватив ее спину, и они стояли так несколько секунд, как в центре Вселенной: она, стремящаяся разделить свое счастье с одним из самых дорогих ей людей, и он, пытающийся утопить свои тревоги в ее свете. Больше чем друзья, больше чем брат и сестра. В этот момент они словно не были отдельными людьми.
Волшебный момент схлынул, но улыбка осталась в глазах Деборы. Она едва заметно кивнула, и побежала к Робу. Встала напротив, почти вплотную, что-то прошептала, и индикатор на шее врача тоже начал стремительно зеленеть. Вейверы поспешили куда-то вглубь базы, торопясь сообщить радостную новость остальным.
Семенов понял, что его губы сами собой расплываются в улыбке. “Это правильное решение. Хотя воплотить его будет непросто”, ― начальник экспедиции переключил свое внимание на Сильвергейма. Арчибальд отчаянно ревновал, и эта яркая, совершенно мальчишеская ревность превращала уверенного и харизматичного лидера команды спасателей в растрепанного подростка. Мир усмехнулся про себя, понимая, что это сейчас меньшая из его проблем.
– Ты полагаешь безопасным вот так в лоб сообщать информацию, от которой сам чуть не словил инфаркт? ― поднял глаза от планшета подошедший Моррис.
– Да, ― спокойная уверенность в голосе Ямакавы так вызывающе контрастировала с оранжево-красным индикатором на его шее, что Владимир лишь снова усмехнулся, на этот раз вслух.
Глава 3
* * *
Хилмид, 2549-05-05 7:20
Новость о замене команды планетологов облетела базу за несколько минут и превратила лагерь подготовки экспедиции во встревоженный улей. Чтобы как можно быстрее вернуть всех в рабочее русло, Семенов назначил совещание руководства колонии на следующее же утро.
Вейверы были задействованы сразу на нескольких направлениях в течение многих месяцев, и давно примелькались на базе: Дебора вместе с инженерной командой занималась проектом орбитальной группировки спутников мониторинга и связи, Роб и еще несколько ребят планировали организацию первичного ресурсного обеспечения колонии, три человека под руководством Алии Барабур помогали группе Ховера обсчитывать модели тектоники Вудвейла. Возвращенцев уважали, и к их мнению прислушивались, но участвовать в подготовке и быть членом основного состава экспедиции ― не одно и то же.
Базовая волна колонизации, примерно две сотни человек, должны основать колонию, и обеспечить ее выживание. Что бы ни случилось, даже если связь с остальным человечеством навсегда оборвется, эти люди не будут возвращаться, любой ценой доставляя собранные данные, как развед-вейвы, нет, эти люди, во что бы то ни стало, должны в первую очередь продолжать жить, строить новый мир, не только сохранять, но и развивать технологии… А еще создавать семьи и растить детей. Так что для второго вейва подбирались кандидаты, обеспечивающие максимальное генетическое разнообразие, а возможные пары начинали формироваться еще до полета. “Сколько таких отношений придется разрушить?”
До совещания оставалось еще сорок минут. Владимир сделал маленький глоток безумно горького, но ароматного эспрессо, открыл наброски изменений, подготовленные Грегором за ночь, и поперхнулся. Моррис, неоднозначный, но безусловно умный человек, быстро понял, что Ямакава прав: как только вейверы узнали, что они полетят на Вудвейл, психологическое состояние большинства из них стабилизировалось и значительно улучшилось. К тому же, Владимир подозревал, что аделаировцы подкрутили какие-то параметры при отборе людей на Нью-Цереру, да и в самом Аду погибли в основном отчаянные сорвиголовы, так что возвращенцы были хоть и неординарными, но адекватными и очень хорошо подготовленными космонавтами, поэтому предварительный план Грегора вносил всего 2.7 процента изменений, причем 0.4 из них были посвящены лично Ямакаве. Для него Моррис утроил количество психологических тестов, сократил рабочее время до четырех часов в день, и прописал танцетерапию. Кроме того, “в целях повышения стабильности и контролируемости МК”, псих-координатор затребовал открытие полного доступа к досье и текущему состоянию Вернона для всех членов основного состава экспедиции. Всё это выглядело бы как мелочная и жестокая месть, если бы не два обстоятельства: датчик на шее лидера вейверов всё ещё показывал “значительно ниже приемлемого”, а управление так и не открыло новую модель колонии.
Психолог разослал свой черновик всего полчаса назад, но Ямакава уже поставил свою электронную подпись в таблице согласований. Первым. “Экспедиция за один день из отлично сработанной команды превратилась в цирк”, ― с этой мыслью Семенов открыл дверь малого конференц-зала, где уже собрались почти все лидеры колонии и некоторые их заместители.
