Глава 1
– Писатель часто рассеян в быту, он способен потерять телефон, забыть про назначенную встречу, но всегда хорошо помнит дорогу в бухгалтерию, где ему выдают гонорар.
Полная дама, которая только что произнесла эти слова, посмотрела на меня.
– Вы согласны с данным утверждением?
Я улыбнулась. Зачем Иван попросил меня сегодня приехать в издательство? Зарецкий ничего толком не объяснил, обронил лишь фразу:
– Надо побеседовать с Милой, у нее интересное предложение.
И теперь я сижу в парадном кабинете Зарецкого, мило улыбаюсь незнакомой женщине и не понимаю, о каком проекте идет речь. Но если Иван принимает посетительницу в комнате размером с аэродром, в которой стоит чудовищно дорогая мебель, то она не самый близкий ему человек. Друзей владелец издательства «Элефант» приглашает в свою рабочую комнату. Там нет шикарных диванов, кресел, письменного стола, который водружен на ножки в виде лап медведя. Зато имеется шкаф, в котором прячутся разные бутылки, шоколадные конфеты…
– Вы хорошо поняли суть? – спросила посетительница.
Принято считать, что правда лучше лжи, но я в течение дня вру раз двадцать, а то и больше. Сейчас время приближается к полудню, а я уже успела по полной программе нахитрить. Спустилась утром на первый этаж, увидела консьержку и заявила:
– Фаина Герасимовна, доброе утро. Вы прекрасно выглядите.
А теперь давайте разберем сказанное. Сначала с точки зрения правдивости.
На дворе холодный март, вроде весна началась, но ветер дует сильнее, чем в феврале, льет ледяной дождь, небо затянуто тучами, сыро, неуютно. Сегодня у меня полным-полно дел, а день начался с мелких неприятностей. Сначала у любимой сумки оторвалась ручка. Потом, собираясь в издательство, я уронила губную помаду, начала искать потерю и наступила на футляр. Крак! Во мне не тонна веса, но косметика погибла, я ее просто раздавила. Можно ли назвать сегодняшнее утро добрым? Вероятно, после обеда я найду на улице бриллиантовое колье, но пока дела идут не лучшим образом.
Вот вам первая ложь. Обратим внимание на вторую.
Нашей лифтерше не тридцать, не сорок и даже не шестьдесят лет. Ей бы спокойно проводить время дома, радоваться внукам, смотреть телевизор, пить чай с зефиром, а не сидеть в чужом подъезде. Но у Фаины сын, невестка, внуки. Родители строгие, детей не балуют, а бабуля их обожает, поэтому в своем преклонном возрасте работает, чтобы тайком совать ребятам конфеты. Выглядит старушка плохо, вот я ее и подбадриваю, лгу в глаза о том, как она чудесна. Но в случае с лифтершей вранье – из благих побуждений.
А вот Людмиле, так зовут полную даму, сейчас следует ответить честно.
Я помедлила секунду.
– Мне все ясно!
Гостья Ивана прищурилась и стала похожа на иллюстрацию к сказке «Колобок» – на ту, где изображена Лиса.
– Оцените мой проект!
– Чушь жуткая! – выпало из меня.
Вот, наконец-то, в кои-то веки проявила откровенность!
– Ваня! – возмутилась Людмила. – Ты слышал? Она меня оскорбила! Ухожу! А ты объясни ей, что предложение она не оценила по достоинству.
Выпалив фразу, госпожа Людмила Собкина убежала. И почему люди обижаются, когда им коротко, без долгих приседаний сообщают свое мнение?
И по какой причине посетительница обращается к Зарецкому «Ваня»?! Называть так главного книгоиздателя страны позволительно лишь очень узкому кругу людей, и я всех их хорошо знаю. А вот Людмилу Николаевну Собкину сегодня вижу впервые.
– Тебе просто невразумительно объяснили суть идеи, – спокойно отреагировал Зарецкий, – давай обсудим ее еще раз.
И я опять не поверила своим ушам. У Ивана непростой характер, настроение колеблется, как у подростка, меняется мгновенно. Беседуете с Зарецким, он мил, спокоен, а потом – раз! И в комнате – некто злой до крайности, он не желает слушать вас, отметает любое предложение. На меня Иван никогда не гневается, ведет себя, словно дедушка с любимой внучкой. Если я и впрямь совершаю нечто чрезвычайно глупое, то Иван только вздыхает и советует:
– В следующий раз не принимай решение самостоятельно, спроси у Степана совета. Если Дмитриев в командировке, набери мне. Ты не сирота, есть около тебя любящие умные люди.
Но надо отметить: неумение сопротивляться нападению раздражения у владельца издательства соседствует с отходчивостью и незлопамятностью.
Однажды Зарецкого в очередной раз при мне обуял гнев. Иван начал швыряться молниями в заведующего художественным отделом Антона, который не в добрый час принес боссу на утверждение обложку нового романа Яна Кранкина. Этот литератор любим читателями, но ленив, от него можно ждать одну любовную историю в два-три года. А еще мужчина – мастер поскандалить, поэтому Зарецкий лично проверяет все, что связано с изданием новых произведений писателя, который входит в круг его ближайших друзей.
Антон положил на стол вариант обложки.
– «Правило бегемота». Это, значит, название, – отметил начальник. – М-м-м. А кто у нас прямо в центр помещен?
– Бегемот, что логично, – отрапортовал Антоша.
Я глянула на рисунок и втянула голову в плечи.
– А по-моему, слон! – объявил босс. – Хобот при нем.
– Там должен находиться бегемот, – удивился Антон.
Зарецкий оперся ладонями о стол, открыл рот…
Цитировать его речь сейчас не стану. Когда Антоша удрал, я поставила перед своим другом стакан воды и поинтересовалась:
– Зачем так гневаться по пустякам?
– Он припер обложку со слоном на книгу про бегемота, – зашипел Иван.
– Ошибку легко исправить, – улыбнулась я, – а твое давление сейчас взлетело под облака!
Зарецкий стукнул кулаком по столу.
– Приходится работать с идиотами! Выгоню дурака прямо сейчас!
Спустя пять минут волна злобы схлынула, Иван схватил телефон.
– Антон!
– Не надо его лишать работы, – попросила я.
Зарецкий отмахнулся от меня, как от мухи.
– Убери слона, нарисуй бегемота.
– Уже сделал! – завопила трубка. – Босс, не сердитесь! Приходится работать с идиотами! Недоглядел!
– Как я тебя понимаю, – засмеялся Зарецкий. – Забеги в свободную минутку – угощу лучшим арманьяком.
– Несусь! – обрадовался Тоша.
Мне оставалось только тихо посмеяться. Иван напоминает слона, который, впав в безудержную ярость, садился на того, кто, сам того не желая, доводил его до истерики, а потом начинал испытывать муки совести, оплачивал роскошные похороны и шикарные поминки для погибшего.
