– Вот так, значит?
Если Виктория сейчас ничего не предпринимала, то это только потому, что не могла решиться, как лучше поступить. Прикинуться обиженной и горько разрыдаться, и пусть они со стыда посгорят за то, что довели ее бедную? Или лучше закатить истерику, швырнув на пол все содержимое стола? Хотя, нет, для лучшего впечатления бутылку коньяка следует разбить о стену.
Почувствовав, что дело может принять нежелательный поворот, Антон подскочил, услужливо предложив супруге стул.
– Солнышко, ты когда сердишься, выглядишь просто потрясающе. Даже глаза сиять начинают. У вас, случайно, не было в роду пары верховных демониц?
– Славная мощь, – поддакнул Роман, – вот бы моя крошка унаследовала хоть каплю материнского дара. Вы воистину прекрасны в гневе, Виктория Витальевна. Каждый раз душа моя наполняется священным трепетом при виде такой картины. Вы только посмотрите, как сверкают магические огни на кончиках этих изящных пальчиков. А очи? Сами валькирии блекнут и ничтожно немеют пред первозданной красотой чистого гнева в этих восхитительных очах.
Опешив от выданной тирады, Виктория окинула стажера снисходительным взглядом:
– Ты откуда понабрался таких слов?
Но Роман не ответил, однако на его лице было столько искреннего восхищения, что Виктория решила сдаться и сменить гнев на милость. Погасив формирующееся заклинание, присоединилась к застолью, тем более что кроме закуски на столе моментально появилось несколько тарелочек с рыбой и сырный пирог.
– Мммм, какая вкуснятина, – восхищенно протянула Виктория, попробовав кусочек пирога.
– Старался, – смущенно опустил взгляд притворщик.
– Если закрыть глаза на прошлое, ты, Роман – отличный парень, – разливая коньяк, проговорил Антон.
– Спасибо за высокую оценку, Антон Лукич, – поднял бокал демон, – за здоровье нашей несравненной Виктории Витальевны!
– Твое здоровье, радость моя! – подхватил Антон.
– Спелись, – осуждающе констатировала Виктория, пододвигая тарелочку с рыбой, обжаренной в кунжуте.
Опустошив свой бокал, Антон обратился к демону.
– Слушай, Ром, а что там мои родители? Чем заняты?
Стажер запрокинул голову, его лицо сначала сделалось сосредоточенным, затем брови удивленно полезли вверх. Поняв это движение по-своему, Антон поперхнулся.
– Нет-нет, не говори, забудь.
– Ничего такого, – понимающе улыбнулся Роман, – ваши родители, Антон Лукич, сейчас карабкаются по одной очень древней лестнице. Сейчас, секундочку, уточню… Ага, вижу. Они принимают участие в марафонском забеге по Великой китайской стене.
– Что? – в голос воскликнули Антон с Викторией.
– Определенно, в марафоне. Под номерами одна тысяча девятьсот двенадцать и одна тысяча девятьсот тринадцать.
– И долго им еще бежать? – приходя в себя, поинтересовался Антон.
– О, это да. Они только начали. Пока преодолели только первые три тысячи двести пять метров… Извиняюсь, поправочка, уже три тысячи двести шесть.
– И как они себя чувствуют?
– Надежда Павловна полна оптимизма, – прикрыв глаза, поясняет Роман, – чего не скажешь о Луке Григорьевиче. Однако, его любовь к супруге настолько сильна, что, пожалуй, еще пару километров продержится. Или чуть больше. Больно лестницы крутые на маршруте.
Растеряно похлопав глазами, Антон наконец улыбнулся и махнул рукой.
– А ну его этот, марафон! Давай их сюда. Гулять, так гулять.
– Вы определенно правы, Антон Лукич, – согласился Роман, – никак нельзя допускать, чтобы моя будущая спасительница так рано лишилась дедушки.
С этими словами он растаял в воздухе.
Не прошло и минуты, открылся портал, в который буквально ввалился красный как рак Лука Григорьевич, следом Надежда Павловна.
– Антоша, Викуля, – радостно защебетала она, – ваш новый сотрудник сказал, что вы хотите сообщить нам важную новость! Никак это то, о чем я думаю! Говорите же скорее, не томите!
Лука Григорьевич в это время с огромным облегчением опустился на стул, но взгляд его на сына был полон затаенного отчаянья, за которым читалось и некоторое упование на скорое избавление от тягот активной туристической жизни.
– Мама, папа, – Антон подошел к Виктории, положил руки ей на плечи, – мы с Викторией хотим вам сообщить, что скоро вы станете дедушкой и бабушкой.
– Счастье-то какое, – неожиданно громко воскликнул Лука Григорьевич, и даже прослезился.
– Ой, Лука, неужели и мы дожили до этого радостного дня, – с не меньшей радостью проговорила его супруга, шмыгнув носом.
– Но это еще не все. Дорогие наши будущие бабушка и дедушка, – Антон сиял, – мы только недавно от врача, у нас будет тройня!
Надежда Павловна даже руками всплеснула.
– Как так? Не может быть!
– Это как же, сразу три сына? – озадаченно протянул Лука Григорьевич.
– Девочки. Все три, – наконец вставила свое слово Виктория, улыбнувшись в предвосхищении.
Вопреки ожиданиям, такой новости Надежда Павловна не только не обрадовалась, но даже как-то наоборот. Натянуто улыбнувшись, она взяла Антона за руку.
– Антош, выйдем, давно хотела тебя кое о чем спросить.
– Мам, ну не время же, давайте за стол, – Антон вежливо убрал руку матери, принес еще стулья, предложив их родителям, затем обратился к Виктории, – солнышко, сообрази нам что-нибудь по быстренькому, и еще пару бокалов принеси.
– Хорошо, – натянуто согласилась Надежда Павловна, – тогда пойдем, Вика, я помогу тебе на кухне.
Едва двери за ними закрылись, свекровь повернулась к Виктории со слезами на глазах:
– За что ты так с моим сыном?
Виктория даже отпрянула, впечатавшись в дверь.
– Вы о чем, мама?
– У Купидоновых не может быть много детей, и тем более девочек. Это от Эридана? – она смотрела на Викторию как на серийного маньяка-убийцу.
– Мама, зачем вы так?
Та стоически качнула головой.
– Хорошо, раз Антоша принимает этих детей, примем и мы. Но очень прошу тебя больше никогда не позорить моего сына. Мне жаль, что ты еще не поняла, Вика, мой мальчик, он не заслуживает такого отношения. Прошу тебя, пусть это больше никогда не повторится. Какой срок?
– Ну вы даете, – только и смогла выдохнуть Виктория.
Она вернулась в комнату, опустилась на стул, сорвала виноградину и положила в рот.
– Что случилось? – рука Антона дрогнула, коньяк пролился на стол.
– Лука Григорьевич, вы тоже считаете, что этих детей я нагуляла? – спросила прямо Виктория своего свекра.
