Девчонки мирно посапывали, когда их родители и дедушка с бабушкой тихонько прокрались в комнату. Приближалось время очередного кормления, но родственникам очень хотелось как можно скорее разобраться с именами, потому они были предельно осторожны. Лука Григорьевич держал в руках кастрюлю, прикрытую кухонным полотенцем.
Антон подошел к первой кроватке и кивнул Виктории, демонстрируя полную готовность. Понимая важность момента, он был максимально собран и сосредоточен. Рядом с сыном встала Надежда Павловна, новоявленная бабушка нервничала больше всех. Она держала в руках три полоски прозрачного скотча, которые так и норовили склеиться между собой, но Надежда Павловна мужественно препятствовала им в этом, дрожащими пальцами расцепляя непослушный скотч.
Решительно выдохнув, Виктория нырнула рукой под полотенце, отвернулась, пошуршала бумажками и вытащила первую. Развернула, прочитала глазами. Остальные Купидоновы, не считая новорожденных, даже дышать перестали. Тем временем Виктория немного подумала, словно примеряя имя к дочери, затем решила, что имя старшенькой вполне подходит, и произнесла торжественным шёпотом:
– Нарекаю тебя Тамарой.
Все выдохнули.
– Это имя моей мамы, – захлюпала носом растроганная Надежда Павловна.
Виктория прислонила бумажку к спинке кровати, Антон отлепил от пальцев матери первую полоску скотча и надежно зафиксировал имя дочери.
Видимо, почувствовав присутствие взрослых, малышка недовольно нахмурилась во сне, сжала крохотные пальчики в кулачки, зачмокала губами.
– Тщщщщ, – склонилась над ней Виктория, качнув кроватку.
Малышка еще немного посопела недовольно, потом черты ее лица расслабились, она снова крепко уснула.
Вернувшись к Луке Григорьевичу, Виктория посмотрела на Антона. Тот уже стоял у второй кроватки, демонстрируя полную готовность к продолжению обряда имянаречения. На этот раз Виктория немного дольше перемешивала записки. Улыбнувшись, достала свернутый листок, пробежалась взглядом. Посмотрела на дочь удивленно, потом на записку.
– Что там? – не выдержал Антон.
В ответ Виктория приложила палец к губам, тем самым попросив мужа не нарушать ход обряда.
– Нарекаю тебя Агидель, – все с той же торжественностью произнесла Виктория.
– Какое красивое имя, но откуда оно взялось? Кажется, такого не было, – пробормотала Надежда Павловна.
– Теперь уже неважно, пусть будет Агидель, красивое имя, – шепотом ответила Виктория, прикладывая бумажку к спинке кроватки.
Взяв у матери вторую полоску клейкой ленты, Антон ответственно выполнил свою часть обряда.
Личико Агидель на мгновение озарилось улыбкой.
– Как мило, – проворковала Надежда Павловна.
Поправив одеялко, Виктория легонько качнула кроватку. Убедившись, что малышка крепко спит, она посмотрела на третью дочь и вернулась к Луке Григорьевичу, все так же держащему наготове кастрюлю.
Теперь бумажки перемешивались еще тщательнее. С загадочным выражением лица Виктория вынула… ничего. В руке было пусто.
– Знаете, я решила не искушать судьбу и назвать младшую в честь моей бабушки, – пояснила Виктория.
И, не дожидаясь возражений, проговорила у кроватки:
– Нарекаю тебя Пелагеей.
Голос дрогнул, Виктория сглотнула неожиданно появившийся комок в горле.
– Вот и чудесно, – поддержала ее свекровь.
Поставив кастрюлю на столик, Лука Григорьевич достал из нагрудного кармана ручку и, не найдя вокруг подходящего клочка бумаги, засунул руку в кастрюлю.
– Напишем на другой стороне, – пояснил он.
Развернул листочек, и его брови удивленно взметнулись вверх. Он повернул записку так, чтобы всем было видно, что написано.
– Пелагея, – почти хором прочитали Купидоновы.
– Чего только не бывает, – со знанием дела констатировал Антон.
Когда третья бумажка была приклеена, все три красотки враз заворочались и захныкали.
– Я беру Тамару, Надежда Павловна, вы к Агидель, покажите Антону, как кормить малышку. Только проверьте, чтобы молочко было не сильно теплым, – распорядилась быстро Виктория, – а вы, Лука Григорьевич, пока возьмите на руки Полю, покачайте.
– Я еще отлично помню, как кормить младенцев, – заверил Лука Григорьевич.
– Вот и хорошо, только не забудьте сначала капнуть смесью себе на запястье, чтобы проверить температуру.
– Не переживай, доченька, я все помню, – бодро ответил Лука Григорьевич, беря в руки бутылочку.
Когда спустя час уснувших малышек положили в кроватки, довольное семейство вернулось к столу.
– Мы это сделали, – радостно проговорила Надежда Павловна, разливая чай, – и, знаете, мне кажется, можно обойтись и без няни. Вон у нас как хорошо все получается.
Остальные хоть и не разделяли ее энтузиазма, но спорить не стали. Все семейство погрузилось в размышления о том, стоит ли отдавать девочек в детский сад, или лучше приглашать педагогов по раннему развитию домой, в какую школу следует записать малышек, в ту, что рядом или лучше в недавно открывшийся лицей на другом конце города. Мнения расходились, каждый аргументировал свою точку зрения, но до особых распрей не доходило.
Невидимо стоя за дверью, Роман махнул рукой на эти разговоры и вернулся в детскую комнату.
– Агидель, – проговорил тихонько Роман, подойдя к средней кроватке, – вот бы можно было уснуть лет на двадцать и проснуться, когда ты вырастешь.
– Бойтесь своих желаний, ибо они исполняются, – раздалось позади.
Роман обернулся.
– Второй?
– Не ожидал, братишка? – ухмыльнулся демон.
– Ты не причинишь ей вреда! – Роман закрыл собой кроватку.
– Пф, – ответил старший брат.
А потом произнес:
– Руки.
Не имея сил противиться, Роман протянул обе руки вперед, на них тут же защелкнулись наручники.
– Побегал, поигрался, пора и честь знать, – проговорил старший.
Оба демона подернулись легкой дымкой и растаяли.
И в этот же миг в комнату вбежала Виктория.
– Что случилось? – Антон отставал разве что на пару шагов.
Виктория обошла кроватки, все спокойно.
– Знаешь, я тут посижу, что-то сердце не на месте, – проговорила она.
Вошли Купидоновы – старшие.
– Все в порядке?
Виктория неопределенно качнула головой.
– Мне показалось, что здесь кто-то был. Наверное, показалось.
Проверив окна, Лука Григорьевич вышел из комнаты.
– Наверное, это просто от усталости, – проговорила Надежда Павловна, – Вика, тебе надо поспать. Антон, идите, отдохните, а мы с Лукой здесь подежурим. Все будет хорошо.
