Затем опять стук телефонной трубки, и дальше пошла
беззвучная, абсолютно пустая пленка.
Я сказал Мэрилин:
— Здесь записан только один вчерашний вечерний звонок. А где
второй вечерний звонок и те два, что были сегодня?
— Не знаю, — сказала она с невинным видом. — А что, разве их
там нет?
Я посмотрел на счетчик пленки и сказал:
— Ну зачем вы нас дурачите, как маленьких детей, Мэрилин? Вы
ведь прекрасно знаете, что на пленке ничего больше нет. Вы отмотали пленку
обратно, прослушали все, до первого из вчерашних вечерних звонков, затем нажали
кнопку «стирание» и стерли все, что было записано дальше.
Она вызывающе посмотрела на меня.
— Ну и что? Я имею право стирать мои личные телефонные
разговоры. То, что вы с Бертой пытаетесь охранять меня, еще не дает вам право
совать нос в мои личные дела.
— Значит, вы стерли запись?
— Конечно, стерла. Я не хотела стирать второй вчерашний
вечерний звонок, но это я от спешки. Наверное, просто перепутала.
— Когда вы все стерли?
— Когда Берта Кул отправилась в ванную, причем проделала она
это до того нарочито, словно отстучала мне телеграмму о своих подлинных
намерениях. Очень ее интересовал мой личный телефонный разговор, поэтому она
устроила пышное представление с уходом в ванную, хлопаньем дверью, потом еще
воду пустила и вообще подняла ужасный шум, чтобы я почувствовала себя в полном
одиночестве. А сама намеревалась потом прослушать на магнитофоне мой разговор.
Или вам оставила это удовольствие, вот почему она вышла из кухни, когда вы
пришли, и шепталась тут с вами. Я не вчера родилась, я не ребенок, и мне не
улыбается мысль жить, как золотая рыбка в аквариуме. Когда придет мистер Арчер,
я заявлю ему, что все это больше невыносимо. Я ухожу. Он вас нанял, пусть он
вас и рассчитывает. Мне вы больше не нужны, не нуждаюсь. Я выхожу из игры.
Раздался звонок в дверь. Длинный и два коротких, потом опять
один длинный и два коротких.
— Это мистер Арчер, — сказала она.
Она пошла в переднюю и открыла дверь. Вошел Арчер, ужасно
оживленный и деловитый.
— О, прекрасно, прекрасно, — сказал он. — С утра вся шайка в
сборе, почти как общее собрание акционеров в банке. Так что же вас беспокоит,
Мэрилин, какая новая беда вам померещилась?
— Я этого не могу больше вынести, мистер Арчер, — сказала
она.
— Чего именно вы не можете вынести?
— Да все эти телефонные звонки, угрожающие письма, всю эту
жизнь, словно я золотая рыбка в аквариуме и публика, вылупив глаза, следит за
каждым моим движением. Сил моих больше нет. Я уезжаю. И заберите отсюда ваших
сторожевых псов.
— Куда же вы уезжаете?
— Этого вы никогда не узнаете, — сказала она. — И никто
этого знать не будет. Я уезжаю и хочу быть уверенной, что никто не будет меня
преследовать, и я найду себе место, где отсижу, пока вся эта история не
закончится.
— Какая история? — спросил я.
— А я откуда знаю? — вскинулась она на меня.
Она снова обернулась к Арчеру и сказала:
— И не спорьте со мной. Мое решение окончательное. Более
того, я намерена взыскать с вас определенную сумму.
— Обождите минутку, — сказал Арчер. — Не так быстро,
Мэрилин. Я за вами не поспеваю. Давайте сядем и обсудим наши дела. Я думаю, вам
лучше потратить еще немного времени, прежде чем принять окончательное решение.
— Никакого времени мне больше не требуется, — сказала она. —
Я хочу быть уверенной, что никто не станет меня выслеживать. Все решено
окончательно и бесповоротно. Я продумала свой план. Сколько у вас с собой
наличными?
Арчер замялся на миг, потом достал бумажник и извлек из него
несколько купюр.
— По счастливой случайности, у меня оказалась с собой
достаточная сумма, — сказал он. — Около семисот пятидесяти долларов.
— Мне необходимо триста, нет, четыреста долларов.
— Но, Мэрилин, — сказал он, — это ведь…
Она прервала Арчера:
— Вы сказали, что избавите меня от всяких неприятностей.
Тогда будем играть по моим правилам. По вашим мы уже играли, и ничего путного
не вышло. Вы наняли телохранителей, но пользы от них оказалось мало. Все
продолжается по-прежнему. Сил моих больше нет.
Арчер хмуро отсчитал четыреста долларов.
Она сказала:
— Так, теперь вы оставайтесь тут и сидите с вашими
детективами. Я хочу быть уверенной, что вы их тут подержите, чтобы никто из них
не наступал мне на пятки, когда я уйду из этой квартиры.
Она спокойно прошла в ванную, открыла дверцу стенного шкафа,
достала чемоданчик с вещами, который, очевидно, сумела уложить втайне от Берты,
прошла к входной двери и, обернувшись, сказала:
— Мистер Арчер, поскольку вы участвовали во всей этой
истории, я буду вам благодарна, если вы позаботитесь, чтобы в течение
пятнадцати минут никто не выходил из квартиры. Пятнадцать минут — вот все, что
мне требуется. И не пытайтесь брать под наблюдение такси, вокзалы и тому
подобное.
Она отворила входную дверь.
Берта Кул сказала:
— Обождите, дорогуша! Послушайте нас, профессионалов. Вам
нельзя выходить на улицу в таком полубезумном состоянии.
— «Дорогуша»! — взорвалась Мэрилин. — Меня рвет от вашей
«дорогуши». Дорогуша, дорогуша! Дональда я еще могу перенести, но от вас я на
стену лезла.
Берта Кул взвилась со стула. Мэрилин грохнула за собой
дверью.
Арчер преградил Берте дорогу к двери.
— Стойте, миссис Кул. Я знаю Мэрилин. Если она разойдется
вот таким образом, то бесполезно с ней…
Берта оттолкнула его и бросилась к двери.
Арчер схватил Берту за руку и повис на ней.
— Обождите, обождите, миссис Кул. Вы ведь на меня работаете.
Я приказываю вам отстать от Мэрилин! Пусть идет.
Берта рывком освободила руку, отчего Арчер едва удержался на
ногах.
Я закурил сигарету.
— Сукин вы сын! — сказала Берта Арчеру.
— Ну и ну, — произнес Арчер с упреком. — Леди — и такие
выражения!
— Пошел к черту! — рявкнула Берта, подошла к двери и
распахнула ее настежь.
Берта осмотрела коридор, вернулась и сказала мне:
— Ты бы мог мне помочь. Лифт после приезда Арчера оставался
на атом этаже. Она им воспользовалась.
