— О, как бы мне хотелось в это поверить!
— Отлично, — сказал я. — Вот это и будет хорошей проверкой
моих слов. Вы считаете меня самонадеянным типом? Давайте так договоримся: если
они еще раз вам позвонят, значит, я жалкий обманщик.
— Если вы избавите меня от этого бремени, если я хоть
однажды нормально усну, без снотворного, это будет просто чудом. А пока что
каждый раз, ложась спать, я погружаюсь в такие жуткие кошмары, что просыпаюсь в
холодном поту и лежу в ожидании телефонного звонка.
— Забудьте это, — сказал я ей. — Вы — среди друзей.
— Хорошо, если бы так было. Я чувствую себя такой одинокой и
беспомощной.
— Почему вы решили пожить именно у Паулины Гарсон?
— А больше мне идти было некуда.
— Вы давно ее знаете?
— Благодаря ей я бросила службу в Солт-Лейк-Сити.
Она была как-то связана с компанией, в которой я сейчас
работаю. По-моему, у Паулины были дружеские отношения с управляющим отдела
кадров «Тихоокеанского агентства по проверке и подбору персонала» — они занимаются,
в частности, подбором кадров для нашей компании. Она узнала, что там требуется
хорошая, по-настоящему хорошая секретарша. О моей квалификации она знала и не
сомневалась, что я играючи пройду все испытания.
— Итак, вы оставили свою работу в Солт-Лейк и приехали сюда
в полной уверенности, что…
— Нет, нет, — сказала она. — Никакой уверенности не было. Я
взяла отпуск на две недели, купила билет на самолет, прилетела сюда, и Паулина
представила меня своим друзьям.
— Понимаю. Фрэнку Экельсону.
— Нет, не мистеру Экельсону. С ним мне еще предстояло
увидеться, а познакомила меня Паулина со своей подругой Донной Хендрикс,
которая проводила все персональные испытания секретарш. Мистер Экельсон
проверил мою биографию и рекомендации, а затем передал меня Донне, и она
проэкзаменовала меня по диктовке, машинописи, делопроизводству, скорости
исполнения, аккуратности и тому подобное.
— Все экзамены вы выдержали?
— О, конечно, — сказала она. — Я действительно знаю свое
дело… Дональд, куда мы едем?
— Мы просто немножко покатаемся — я хочу быть полностью
уверенным, что за нами не следят. Сейчас дождемся желтого и поедем. Ага, вот
он.
Зажегся желтый свет, и в тот миг, когда он сменился красным,
я рванул машину вперед.
— Оглянитесь, — сказал я. — Не привязался ли к нам
кто-нибудь?
— Нет, вы же последним проскочили, — ответила она. — Все
остались стоять за перекрестком. Вы ведь проехали на красный свет, Дональд.
— Почему, я пересек перекресток, когда еще был желтый
сигнал.
— Я знаю, но на полдороге загорелся красный.
— Именно это мне и было нужно, — сказал я.
Я повернул, мы выехали на боковую улочку, затем я сделал
левый поворот и прибавил скорости.
— Продолжайте, — сказал я. — Расскажите мне подробнее, как
вы попали к Паулине Гарсон.
— Рано утром я позвонила Паулине и попросила ее подъехать к
моему дому к девяти часам и ждать, пока я выйду. Я не рискнула взять такси,
потому что не сомневалась, что они будут за мной следить… Дональд, скажите,
Бога ради, как вы думаете, кто они, эти люди?
Зачем они так старательно изводят меня и что им от меня
нужно?
— Не знаю, — сказал я. — Именно это мы и должны раскрыть. Но
после того, как мы получим ответы на интересующие нас вопросы и узнаем, кто они
такие, мы перейдем в контрнаступление.
— Мне бы хотелось, — сказала она злобно, — чтобы вы изловили
этого человека, кем бы он ни был, и превратили его в котлету.
— Подождите, — сказал я. — Так говорить не следует.
Вам могут припомнить эти слова. Ведите себя спокойнее.
Предоставьте уж мне грозить и сражаться, а сами сидите себе
тихонько.
— Куда мы едем, Дональд?
— А куда бы вы хотели?
— Сама не знаю. Я готова ехать в любое место, лишь бы не
быть одной, вот и все.
— Как вы смотрите на то, чтобы пожить у Берты Кул? Это будет
ваша конспиративная квартира.
— О Боже, ни за что! Она раздражает меня до смерти. Она
слишком уж давит на меня.
— Хорошо, у меня есть секретарша с собственной отдельной
квартирой. Я думаю, что она позволит вам пожить у нее.
— Жить под одной крышей с чужим человеком — это не для моих
нервов.
— Еще какие-нибудь подруги есть у вас? — спросил я.
— Нет.
— Совсем нет?
— Никого.
— Ну тогда все равно поедем домой к моей секретарше. Между
вами есть что-то общее.
— Но вам за это никто не заплатит, — запротестовала она.
— Заплатят, заплатят. И помните, кстати, что Арчер, нанимая
нас на работу, выплатил аванс. Я все еще этот аванс отрабатываю.
— Дональд, по-моему, вы играете в какую-то игру.
— Да, играю, — сказал я. — И цель этой игры — выяснить, кто
загнал вас в угол, а затем поменяться с ним местами и самого его прижать к
стенке.
— Зачем вам это?
— Ненавижу, когда кто-то водит меня за нос. Терпеть не могу,
когда меня облапошивают. Пока что в вашем случае мы больших успехов не
добились. Мы влезли в это дело в качестве телохранителей, чтобы защитить вас,
но телефонные звонки не прекратились, угрожающие письма продолжали, поступать,
а вас запугали почти до истерики. Так что же, бросать вас в таком состоянии?
Нет, мне это не нравится.
— Вы мне еще не рассказали, как вам удалось найти меня у
Паулины.
— Я — детектив, — сказал я. — Я бы вас под землей нашел.
— Но вы не могли знать, что я у Паулины.
— Узнал же, не правда ли?
— Вот я и не могу понять, как вам это удалось.
— Ладно, обождите, вот приедем домой к моей секретарше и там
поговорим, глядя в глаза друг другу, а тут я не могу отвлечься от дороги.
— А они не станут искать меня и на этой квартире?
— Это последнее место на земле, куда они могут сунуться, —
заверил я ее.
— Почему вы так думаете?
— По различным причинам. Люди, замешанные в этом деле,
убеждены, что наше агентство полностью отстранилось. Они не могут представить
себе, что и у детективов может быть собственная гордость, удовлетворение от
выполненной задачи. Они думают, что «Кул и Лэм» полностью умыли руки и вышли из
игры.
