— Буду сидеть рядом с вами в парикмахерской, — ответил я.
— Вы что же, так все время будете со мной?
— Ни на одну минуту мы не выпустим вас из виду.
— Ну, это меня тоже пугает, это уж, я бы сказала, чересчур
интимно получается.
— Вас пугает интимность? А замужем вы были?
— Да, — сказала она, слегка потупившись.
— Прекрасно, в таком случае вы выдержите. Представьте себе,
что я — ваш муж.
Она нервно рассмеялась.
— Мне придется зайти настолько далеко?
Наши глаза встретились.
— Не придется, — сказал я.
Через сорок минут после заказа магнитофон был доставлен.
Мы отправились в салон красоты. Я сел в кресло и наблюдал,
как Мэрилин моют голову, сушат волосы, делают маникюр. Посетители салона
красоты поглядывали на меня с любопытством. Большинству из них я казался
немолодым любовником, «папулей», и на их физиономиях я читал соответствующую
оценку.
Когда мы вернулись в ее квартиру, я подключил магнитофон к
телефону. Прошло около двадцати минут, прежде чем телефон опять зазвонил.
Мэрилин кивнула мне, я подошел и нажал на клавишу
магнитофона.
— Ну, привет, привет, — сказал я. — Надеюсь, — мы не
причинили тебе неудобств тем, что выходили из дому?
Ты звонил, пока нас не было?
Ответа не последовало.
Я продолжал:
— Обмозговав это дело, я решил обратиться в ФБР, чем самим с
тобой заниматься. Конечно, они посоветовали не вступать с тобой в переговоры,
но мне кажется, что стоит тебя все-таки предостеречь по-хорошему. Ты ведь
жалкий любителишка. И фактически играешь нам на руку.
Я обождал, прислушиваясь к его дыханию.
— И вот что я тебе посоветую: включи-ка телевизор и послушай
рекламу — несколько фирм предложат тебе хорошие таблетки для прочистки бронхов,
чтоб ты так не хрипел и не сипел. Ты ведь чухаешь, как старый паровоз с
прохудившимися клапанами. Правда, я допускаю, что это часть циркового
представления, которое ты разыгрываешь. Стоишь перед зеркалом, напустив на себя
зловещий вид, дышишь сквозь зубы и думаешь:
«Ох и здорово же я напугал эту бабенку!»
Я рассмеялся.
Дыхание еще секунду-другую продолжалось, затем трубку на том
конце провода положили.
— Он положил трубку? — спросила Мэрилин, увидев, что я кладу
трубку на рычаги аппарата.
Я утвердительно кивнул и, не выключая магнитофона, набрал УЛ
3—1212 — «Службу времени». Через несколько секунд женский голос объявил: «Время
— 5 часов 17 минут 10 секунд». Затем пауза и: «Время — 5 часов 17 минут 20
секунд…»
Я положил трубку, отключил магнитофон и точно поставил часы.
— Зачем вам это? — спросила Мэрилин.
— Вы имеете в виду подключение магнитофона?
— Зачем вы фиксируете время?
— Изучаю периодичность звонков и время, когда звонят. Так
можно кое-что узнать.
— Не понимаю, — сказала она.
— Обычная полицейская процедура. В случае, допустим, серии
ограблений полиция втыкает в карту булавки, обозначая места преступлений.
Причем используют булавки с головками разного цвета, обозначающими разное время
суток, затем изучают скопление булавок по месту и времени, и таким образом
проясняются кое-какие привычки преступников.
— Но я не вижу, в чем фактор времени может здесь помочь.
— Мы получили записанный на пленку хронометраж тяжелого
дыхания, это тоже может пригодиться. А как насчет обеда?
— Я вас угощаю, — сказала она. — У меня есть деньги на
расходы. Или вы, быть может, предпочитаете, чтобы я передала деньги вам и для
вида счет будете оплачивать вы?
— Платите вы, — сказал я. — Пусть расходы пойдут на ваш
счет, а не на мой. Моя партнерша весьма чувствительна ко всему, что касается
денежных счетов. Она придет к девяти вечера. Мы к тому времени уже вернемся или
давайте позвоним ей и предложим присоединиться к нам и пообедать вместе.
— Нет, я хочу поесть пораньше, — сказала она. — Но тут есть
одно обстоятельство… Один, так сказать, щекотливый вопрос. Мне бы хотелось
принять душ и переодеться.
— Там у вас спальня? — спросил я, указывая взглядом на
дверь.
— Да.
— А ванная не там?
— Там.
— А другого выхода из ванной нет?
— Нет.
— Ну, идите принимайте душ, — сказал я. — Дверь оставьте
открытой, я не буду смотреть, но в случае беды услышу ваш крик. Кроме того,
отсюда я могу проследить, чтоб никто не взобрался по пожарной лестнице и не
влез в окно.
— Таких опасных происшествий здесь никогда не бывало. Звонки
и письма — больше ничего.
— Номы не можем рассчитывать, что и дальше они этим
ограничатся, — сказал я. — Я ваш телохранитель.
— Понятно. Я — тело, вы — его хранитель.
— Приблизительно так оно и есть.
— Звучит весьма интимно, — сказала она. — Мне кажется… Да,
впрочем, я уже как-то привыкла к этому, и мне даже начинает нравиться… Я
чувствовала себя такой одинокой и изолированной, а вот теперь здесь вы, и я…
Теперь у меня такое чувство, что вы — надежный, уверенный в себе мужчина и
знаете, что делаете.
— Благодарю.
— Что собой представляет ваша партнерша? Она симпатичная
женщина?
— Нет.
— Не симпатичная? — удивленно переспросила Мэрилин.
— Берта отнюдь не стремится произвести приятное впечатление.
— А к чему она стремится?
— К делу, к результату и наличным.
— Сколько ей лет?
— Где-то около шестидесяти, возможно, пятьдесят пять.
— Толстая?
— Как рулон колючей проволоки.
— Физически сильная?
— Как бык.
— Скажите, Дональд, вы ей нравитесь?
— Иногда мне кажется, что-то такое есть, — сказал я. — А
иногда я думаю, что она меня ненавидит всеми фибрами души. Я довожу ее до
бешенства.
— Почему же, Дональд?
— Потому что у нее своя колея рассуждений и она норовит и
меня затащить туда же, а я по чужой колее ездить не намерен.
