Отец Окимий словно угадав мои мысли, улыбнулся. Потом взглянул на часы и сказал:
– Сейчас, к сожалению, у нас с вами немного времени, но, я думаю, что смогу ввести вас в курс дела. Давайте поговорим о вашей научной работе. Вы её ещё не забыли? – и, не дожидаясь ответа, продолжал. – Как вы знаете, мы посылали вам запрос о сотрудничестве, ещё, – он помедлил, подбирая слова, – до несчастья, случившегося с вами. Не скрою, меня заинтересовало ваше открытие о том, что была обнаружена неразрывная энергетическая связь человека и Вселенной, когда био-энергия, как вы её назвали, живых существ имеет элементы идентичности и взаимосвязи с тёмной энергией и тёмной материей космоса. И заинтересовало тем, что оно пересекается с моими исследованиями. Однако выводы, которые вы сделали никак нельзя назвать достоверными и удовлетворительными.
– Как? – чуть не подскочил я.
– А вот так. Посудите сами. Ваше открытие не даёт никаких объяснений того, что вы изучали. Оно лишь зафиксировало факт существования некого явления и призывает это явление распознавать, регистрировать и попробовать найти ему применение. Но вы же учёный! Разве не первое дело учёного увидеть суть явления?
– Но как мы можем понять суть явлений Вселенной? Это невозможно! Наука способна только изучить её отдельные проявления на том или ином этапе своего развития. Понять саму суть не во власти ограниченного человеческого разума. Ведь разум и есть порождение Вселенной, её микроскопическая часть, а как может часть вместить в себя целое? А разве понимание не есть вмещение в своё сознание того, что понимаешь? То о чем вы говорите абсолютно невозможно!
Отец Окимий, улыбаясь, смотрел на меня.
– Вы знаете, а я согласен с вами: часть не может вместить целое, но это только в том случае, когда целое состоит из частей. Но что есть целое и что есть его часть? Как я понимаю, вы считаете, что человеческий разум – есть часть Вселенной?
– Естественно! Именно это доказывает моё открытие. Энергия разума человека, как, впрочем, энергия любого существа, теснейшим образом взаимодействует с тёмной энергией и тёмной материей Вселенной, тем самым доказывая, что является частью её. И не только в этом подтверждение. Всё развитие науки, весь наш жизненный опыт тому доказательство.
– Естественно ли? А вы не забыли, что если использовать ваши же термины, то помимо проявленной жизни: истории, изучаемой археологами; законов бытия, изучаемых учёными, как вы выразились на том или ином этапе развития общества; есть более древняя непроявленная жизнь, изучаемая духовными науками.
Я поморщился. «Так и знал», – промелькнуло в голове. Захотелось тут же прекратить этот бессмысленный разговор и уйти, но я сдержался, решил объясниться раз и навсегда:
– Духовными науками? Я вижу в этом словосочетании попытку совместить несовместимое, ибо наука – это отрасль человеческой деятельности, основанная на исследовании, эксперименте, доказательстве; это изучение явлений природы, выявление и регистрация их закономерностей, логически и экспериментально доказанных. То же, о чем говорите вы, не может быть изучено. Так называемые явления духа человечество не в состоянии ни регистрировать, ни экспериментально доказать.
– Вы уверены в этом? А как же ваше открытие? Открытие энергии, которую излучает проявленная материя, не есть ли регистрация духа его, который сокрыт в непроявленной части Вселенной?
Я опешил:
– Позвольте! Человек – существо физическое биологическое, организм человека мы можем изучить, и уже хорошо изучили, нам достоверно известно, что он функционирует по законам развития живых организмов. Биология, медицина, физиология, психология, психиатрия – вся совокупность наук о живом организме имеет именно научную экспериментальную и доказательную основу. Возможно, психиатрия каким-то образом и связана с тем, что вы называете душой, но имеет на неё свой трезвый научный взгляд. Тоже о чем вы говорите, относится скорее к понятию духовности, к понятию Бога, которые не могут быть основаны на логике и эксперименте, а только исключительно на понятии веры и желания человека объяснить то, что научно объяснено быть не может.
– К понятию Бога, – задумчиво произнёс отец Окимий – а что вы думаете о Боге?
Я пожал плечами:
– А что я о нём должен думать? Да ничего я о Боге не думаю. Что я могу думать о том, чего не знаю?
– Ну, хорошо, задам вопрос по-другому: вы верите в разумное начало всего, или считаете, что строение Вселенной, появление разумных существ на Земле явлением уникальным и случайным, возникшим в результате стихийных комбинаций элементарных частиц?
Я задумался.
– Если честно, то я не знаю, как вам ответить на этот вопрос. С одной стороны, изучая Вселенную, энергии, которые пронизывают пространство, живые организмы, взаимодействие элементарных частиц, сложно представить, что все это многообразие – игра случая. Чем больше наука узнает о закономерностях явлений Вселенной, тем меньше остаётся места для случайности. И я склоняюсь к тому, чтобы признать некое разумное логичное начало всего. Однако не могу принять того Бога, которого даёт человечеству религия.
– Можно узнать, почему вы не принимаете Бога церкви?
– Как почему? Да потому что, во-первых, ни одна из религий и сама не знает точно, что такое Бог. Для религии Бог – непознаваемое Нечто, которое всё создало и всем управляет и которому надо поклоняться, чтобы оно за это наградило всякими благами. Собственно религиозный человек и в наши дни, простите меня, отец Окимий, за прямоту, остаётся таким же дикарём, каким был в самом начале зарождения человечества, когда все непонятные явления, от которых зависела его жизнь, именовал божеством и молился на них, прося милости к себе. Не так ли и теперь: к Богу приходят в момент болезни, горя или каких-то событий, разрушающих жизнь человека, когда человек чувствует угрозу, которая нависла над его жизнью или над жизнью его близких, когда сам человек не в состоянии с этой угрозой справиться, когда мир рушится вокруг него, и он, как дикарь, не в силах справиться с внешними обстоятельствами – только тогда он начинает цепляться за последнюю надежду и обращается к Богу. Согласитесь, отец Окимий, что ни один человек, если он счастлив, доволен жизнью, работой и всем, что его окружает, и не вспомнит о Боге. Он просто радуется и живёт. И только, когда все вокруг рушится, мы кричим: «Господи спаси!», и до последнего верим в чудо, ибо нельзя жить и преодолевать невозможное, не веря в чудо. Это просто защитная реакция организма.
Я взглянул на отца Окимия, ожидая, что он рассердится и выгонит меня вон, но настоятель лишь внимательно смотрел на меня и покачивал головой, словно соглашаясь. И я продолжал:
– И во-вторых, церковь старается это непонятное и всесильное Нечто сделать для человека более понятным, ведь нельзя же, в самом деле, поклоняться Нечто! И потому задача церкви очеловечить Бога, чтобы каждый увидел в Боге высшее существо понятное ему. Существо, которое вправе устанавливать законы и вправе строго следить за их исполнением, наказывая непослушных. Простите меня, отец Окимий, но я не могу верить якобы священным книгам, которые столетиями пишутся и переписываются людьми, и в которых якобы заключён посыл Бога к людям, его заповеди. Тут у разумного человека вполне может закрасться мысль, а насколько достоверен этот посыл и не есть ли законы в них, отнюдь не божественные, а придуманные одними людьми, чтобы объединить под своей властью других? Сделать их послушными, управляемыми? Даже, если предположить существование божественной книги, то будьте уверены, она была бы переписана таким образом, как это было необходимо для сильных мира сего в тот или иной период развития общества. И переписана неоднократно, потому что религия – это духовная власть над человеком, которая всегда шла рука об руку с государственной властью.
