Пискнул сигнал сообщения. Я вздрогнул от неожиданности – давно уже мой браслет превратился в простые часы, давно уже я не слышал сигнала вызова. Открыл и прочёл: «Уважаемый Олег Иванов! Сообщаем Вам, что сегодня, 5 июля 2298 года, в соответствии с решением Общественного Суда Элизия от 5 июля 2295 года по делу № 8 – 3587/95 закончился срок ограничительного применения к Вам положений „Декларации о Сотрудничестве“. На основании полученной характеристики от Вашего работодателя – настоятеля Богоявленского уральского монастыря отца Окимия, Вы, начиная с 00:00 часов 05 июля 2298 полностью восстановлены в правах в соответствии с положениями „Декларации о Сотрудничестве“. Вам открыт полный доступ к операциям, проводимым и контролируемым ИИ, в том числе доступ к управлению вашим счётом. На ваш счёт мы перечисляем субсидию в размере двухмесячного оклада на последнем месте работы (до начала Вашей ссылки). В течение этого срока Вам необходимо определиться с местом дальнейшего пребывания и работы. В последующем Ваше обеспечение полностью ложиться на Вас. Ваш личный браслет переслан настоятелю монастыря, у которого вы можете его получить. С наилучшими пожеланиями, секретариат Общественного Суда Элизия».
Свобода! Я лихорадочно вздохнул. Свобода? Если честно, я никогда не был так свободен, как эти три года, проведённых в поселении. Моя работа – работа ссыльного Олега Иванова, оторванного от всего мира и изолированного стенами обсерватории Уральского монастыря, подходит к концу. Эта изоляция принесла мне космическую беспредельность, которая стала моей частью или я стал её частицей? Впрочем, это совершенно неважно. Важно, что моя свобода, моё сознание открыло для себя бесконечность. Это совсем иная свобода, нежели прежде, до ссылки, когда моя свобода была зажата свободой права выбора интернет-контактов, работой и семьёй.
Загоревшийся впервые за три года зелёный глаз индикатора интернет-связи, наверное, впервые за всё время, сколько я себя помнил, не манил мнимой свободой барахтанья в паутине. И только один контакт был по-настоящему дорог мне. Настолько дорог, насколько и отвергаем. Отец Окимий убедил меня в неправоте, но я не мог, никак не мог перешагнуть через себя, пусть даже это было эгоизмом. Я не мог простить, как не мог и забыть. Зелёный огонёк индикатора смотрел на меня зелёным взглядом Фёки. «Позвонить?» – мелькнула мысль. «Зачем?» – тут же оборвал я себя. «Не к чему». Да и ночь. Она спит, должно быть. Спит? Не может Фёка спать в такой момент. Мне вдруг так невыносимо захотелось услышать родной голос, что пальцы сами набрали номер, который я как ни старался, не мог забыть. Раздался сигнал вызова и сердце, казалось, перестало биться, ожидая ответа. Я не дышал. Указательный палец завис над клавишей отбоя. Ещё секунда и …
– Абонент недоступен, – откликнулся чужой женский голос.
Я остолбенел. «Как недоступен? Такого в принципе не может быть. Нельзя отключать браслеты, никогда! Фёка! А может она тоже, как я?!» – я похолодел.
– Можно узнать причину недоступности?
– Да. Абонент добровольно ограничил доступ контактов с собой.
Кровь бросилась мне в голову: «Как? Фёка меня заблокировала? Это такая её любовь»?
Пытаясь скрыть волнение, я спросил:
– Правильно ли я понял, что абонент отправил меня в чёрный список блокировки?
– Нет, не совсем так. Абонемент ограничил себя от всех внешних контактов, оставив только местные звонки в радиусе пяти километров.
– Могу ли я узнать, где находится абонент и есть ли с ним иные виды связи?
Интернет-помощник на некоторое время затих, но вскоре снова вышел на связь:
– К сожалению, нет. Разглашение местонахождения абонента им блокировано, других контактов нет. Иной информацией не располагаю. Доброй ночи.
Я ошеломлённо смотрел на погасший экран. «Как же так? – металось в голове. – А и к лучшему, и к лучшему», – стучало в висках. Огромная тяжесть навалилась на плечи, словно на меня навалили неподъёмный груз. Я никак не мог выпрямиться и вздохнуть полной грудью.
Всю ночь я прометался словно в бреду, и провалился в омут сна только под утро. Разбудил меня странный звук. Когда сон отпустил, я с удивлением обнаружил, что это вызов на моем браслете. Я уже и забыл, как он звучит. Самому мне запрещено звонить, если только воспользоваться кнопкой экстренной помощи, а тут звонить мог только отец Окимий, так ему и не зачем, я всегда рядом с ним в обсерватории.
Я высветил на экране время – 09:45.
«Проспал! Почему не сработала напоминалка? Через пятнадцать минут должен быть на рабочем месте. Но кто мог в такую рань? – и радостно встрепенулся, – Фека! Узнала, что я звонил! Может просто на ночь отключала входящие»?
– Да! Да! Алло!
– Привет, дорогой! Как поживаешь? – знакомый чуть картавый голос Георгия оборвал мою радость.
– Здравствуй, Георгий. Рад тебя слышать. Все хорошо у меня. Как сам? Как там Альбина? – чуть помедлив, сказал я.
На том конце тоже помолчали:
– Что-то не очень радостный голос, дорогой! Ты здоров?
– Здоров, конечно, здоров, – я пришёл в себя и улыбнулся. – Очень рад тебя слышать, – должно быть, Георгий почувствовал мою улыбку, голос его тоже повеселел:
– Вот это другое дело, дорогой! Рад, что здоров! Поздравляю тебя с окончанием ссылки. Я что звоню-то. Давно не виделись, очень мы с Альбинкой соскучились по тебе. Не хочешь приехать к нам?
– К вам? На работу?
– Можно и на работу, конечно, но сначала к нам домой. Мы с Альбиночкой брачный договор заключили.
– О! Поздравляю вас! Вот это перемены!
– Да разве это перемены? Ты ещё про перемены не знаешь!
– А что такое?
– У нас же двое пацанов растёт! Представляешь, Альбинка двойню родила!
– О! Ну вы даёте! Рад за вас. Как она сама?
– Хорошо сама. Тебе привет велела передать. Собирается через год к нам в лабораторию возвращаться, а пока с мальчишками возится. Я ей миллион раз говорил, пора их в детский комбинат отдавать, пусть привыкают к коллективу, ну или хоть няню давай возьмём. Не хочет! Упёрлась, и ни в какую. Пока, говорит, хотя бы три года не исполнится, никуда от себя не отпущу. Кто бы мог подумать, что из неё такая хорошая мать получится.
– Почему? Альбина – молодец.
– Молодец, молодец. Ну, а ты то, как сам-то, дорогой? В курсе, что тебя восстановили?
– Как? Я вообще думал, что мне теперь доступ в Наукоград закрыт.
– Да ты что, дорогой! Наше начальство хорошо помнит нашу с тобой работу. Я вон читаю решение об открытии нашей лаборатории.
– Серьёзно? Так может, её кто другой возглавит, может ты?
– Какой я? Ты что, дорогой! Хотя, не буду скрывать, с радостью поработал бы в этом направлении, да и Альбина ради того, чтобы продолжит работу вместе, готова вернуться. И не только я и Альбина. Лабораторию расширили и утвердили штат в пять человек! Представляешь, дорогой? И ещё с постановкой задачи на выход к помощнику ИИ. А это ещё не меньше, чем плюс двадцать человек! Я думаю, ты не откажешься вернуться и возглавить? Глеб просил передать, что они ждут твоего звонка.
