– Супер, тогда увидимся завтра, – прощается Кэт и растворяется в толпе учеников.
Это был на удивление нормальный день. Я приехала домой, не обнаружив на лужайке никаких сомнительных автомобилей, я зашла внутрь, не застав ни в одной из комнат сомнительных людей. Даже Колдера.
Но тихая тревога не давала мне насладиться долгожданным покоем. Он знает, где моя мама. Он знает, куда направилась Глория. И он на свободе. Дыхание учащается. Я чувствую, как эмоции поглощаю здравомыслие. Нужно что-то делать. Но я не знаю что. Бежать вслепую вслед за Глорией? Позвонить ей и признать, что мой план дерьмо?
Я достаю телефон, замечая, что мои руки трясутся. Я позвоню ей, узнаю, где она и перехвачу по дороге. Точно, так и сделаю.
Схватив рюкзак, даже не задумываясь, взяла ли я всё необходимое, иду к выходу. По пути пытаюсь найти номер Глории в телефоне, а второй рукой начинаю искать дверную ручку. Пару раз хватаю рукой воздух, но потом я чувствую под пальцами что-то гораздо приятней дерева. Поднимаю глаза и вижу перед собой Колдера. Капюшон накинут на его глаза, а из тени выглядывает ухмылка.
– Нет, – стону я.
– О да, – подхватывает парень и заходит в мой дом, закрывая за собой дверь. – Ты куда-то собралась?
– Уже нет, – отвечаю я. По крайне мере, я знаю, что Колдер не отправился вслед за Глорией. Чего нельзя сказать о Кристофере. Или об Ордене.
Я направляюсь на кухню, потому что еда – это то, о чём я в последнее время забываю, и пора бы перестать это делать, раз уж мой побег не удался. Колдер следует за мной. Наверняка надеется на халявный обед.
– Я так понимаю, нам уже можно не скрываться? – невозмутимо спрашиваю я, заглядывая в холодильник.
– Не совсем так. – Он снимает капюшон и садится за стол. – Я сказал отцу, что не убил тебя. В тот день, когда инквизиторы наведались в мой дом, они должны были либо убедиться в том, что ты мертва, либо довести дело до конца. Признаться честно, я слегка запаниковал, их визит не входил в мои планы. Не на тот момент.
Я веду себя так, будто меня не волнуют его рассказ и моя дальнейшая судьба. Но на самом деле я внимаю каждому слову.
– Сейчас все думают, что я на пути во Флориду, и ты ведёшь меня к своей матери. Таким образом, у нас есть немного времени.
– Времени на что? – фыркаю я.
– Как минимум на обед. Чем порадуешь?
– Твоя жена будет тебя радовать.
– Снова дерзишь? – Колдер наклоняет вбок голову, внимательно рассматривая меня. – Ты соскучилась по наручникам или хочешь наказания посерьёзней?
Я игнорирую его намёки.
– Кристофер тоже думает, что ты в пути?
– Нет, он знает, где я. – Его голос слега ожесточается.
– Ты не боишься, что он…
– Нет, – пресекает меня Колдер. – Крис не расскажет.
– Что ж, ладно. – Я сажусь напротив него. Продуктов в доме почти не осталось, и я бросила поиски. – И что теперь?
– Ничего.
– План у тебя так себе.
– Я делаю всё, чтобы продлить твою жизнь, – неожиданно для меня сообщает он. Колдер смотрит на меня долго и внимательно. Я не вижу тени усмешки на его губах.
– Почему? – не понимаю я.
Он молчит. Не так, как будто думает, что сказать. А так, словно он уже это говорит. Безмолвно кричит. Но я не слышу.
– Я не хочу убивать, – слабо говорит он. И я вижу перед собой простого мальчишку, попавшего в плохую компанию, из которой нельзя просто так выйти. Только в этом случае всё имеет грандиозный масштаб, а его босс – собственный отец.
– Ты бы мог позволить сделать это инквизиторам, – предлагаю я.
Колдер усмехается, убирая светлые пряди с лица. Пальцы застревают в спутанных волосах.
– Иногда я и правда начинаю верить в то, что ты хочешь умереть.
Я пожимаю плечами, опуская глаза в стол. Я никогда не думала о смерти. Никогда не хотела покончить с жизнью. Но и бороться за неё мне не хватает сил.
– Нельзя убить того, кто уже мёртв.
– А воскресить? – Колдер вскидывает бровь. Он не смотрит на меня как на королеву драмы, не пытается высмеять или вразумить. Он играет по моим правилам. Или подыгрывает. Как бы там ни было, он излучает силу, на которую можно опереться. Он притягивает меня к себе как чёрная дыра и поглощает. Рядом с ним я безвольна и мала. Но в тоже время только рядом с ним мне кажется, что я в безопасности.
Я моргаю глазами, чтобы освободиться от его плена. Нельзя позволить себе пересечь горизонт событий.
– У нас закончились продукты, – совершенно не в тему сообщаю я.
Я сказала «у нас»? У меня проблемы.
– Не вопрос. Я съезжу в магазин, – решительно заявляет Колдер и встаёт из-за стола. – Но в таком случае с тебя обед. Отказы не принимаются. – Колдер подмигивает.
Я едва не позволяю себе улыбнуться, но вовремя одёргиваю себя. Уверена, это коварное обаяние погубило не мало сердец.
Тут до меня доходит.
– Подожди. – Я бегу следом за парнем, пока он идёт весьма размеренным шагом к входной двери. – Ты хочешь сказать, твоя груда металлолома сейчас стоит возле моего дома?
– А я смотрю, у тебя никакого уважения к классике? – Он кидает на меня взгляд через плечо.
– К классике – да, но не к тому, что от неё осталось.
– В старине свой шарм.
Странно слышать это от человека, чей отец как минимум владеет биржевой компанией и разъезжает на дорогой машине бизнес-класса. Да и вообще, он не выглядит папенькиным сынком. Старая тачка, простая одежда и полное отсутствие мебели в комнате. Это бойкот? Или отец лишил его дохода, потому что он нарушает правила Ордена?
– Значит, теперь мы не конспирируемся?
– Отец в Сиэтле. Его люди тоже.
– Ты увере…
– Я уверен. – Он поворачивается ко мне лицом, чтобы пресечь мой вопрос. – Разгребай свои долги, завтра тебе опять в школу. – Колдер расплывается в издевательской улыбке и щёлкает меня по носу.
Я вздрагиваю от неожиданности и проглатываю свой язык.
– И помни, без глупостей.
Дверь за ним закрывается, а я продолжаю стоять до тех пор, пока звуки отдаляющего мотора не затихают.
Что, чёрт возьми, это было?
КΛССИОПЕЯ
24
Иногда хочется, чтобы звук у мыслей можно было отключить. Чтобы ночная тишина была всеобъемлющей.
Через окно своей комнаты я вылезла на крышу, кутаясь в прохладный воздух и флисовый плед. Раньше я делала так почти каждую ясную ночь. Я хотела быть ближе к звёздам и подальше от себя. Но сейчас я не могла перестать думать о том, во что превратилась моя жизнь за последние пару недель. Не могла перестать волноваться о маме. И в какой-то степени злиться на неё. Всё это время она скрывала от меня правду. А теперь просто ушла.
