Колдер молчит. Этот не тот вопрос, который он ожидал услышать следующим. Он не произносит ни слова до тех пор, пока не садится за стол и не делает глоток кофе.
– Потому что он… – парень запинается. – Его преданность Ордену оказалась сильней нашей дружбы. Он не должен был трогать тебя.
– Не то чтобы я жалуюсь, но почему нет? – Я сажусь напротив с чашкой желанного кофе. – Почему ты не убил меня сразу, к чему все эти бега?
– Я говорил тебе, что я не убийца, Мэд.
– Но ты так же сказал, что меня нужно убить.
– Так и есть, – невозмутимо говорит он, скрываясь за кружкой.
– Супер. Может, всё-таки расскажешь? Может, тогда я пойму твоё пристрастие к издевательству надо мной? – я повторяю его слова, добавляя сарказма.
– Мне нравится, когда ты дерзишь, – говорит он сквозь прядь упавших на глаза волос. – Так и хочется заткнуть твой рот поцелуем. Или ещё чем-нибудь…
Я чуть не выплёвываю свой кофе.
– Аргх! – рычу я и встаю из-за стола. – Колдер, твоя озабоченность переходит все границы. Ты…
– Это не озабоченность, – перебивает меня Колдер. – Это чистое желание.
– С меня хватит, – объявляю я слабым голосом. – Ты просто заговариваешь мне зубы, ты постоянно уходишь от ответов.
Я стягиваю с себя его футболку и бросаю на кровать, оставаясь в лифчике. Мне уже всё равно. Он видел меня голой до костей.
– Воу, малышка, притормози. У меня есть девушка. – Я слышу его издевательский голос, пока осматриваю квартиру в поисках своей одежды.
– Как мило, что ты о ней вспомнил. – Вижу свои вещи на диване. – Она хотя бы знает, что ты укатил в Сиэтл с другой девушкой и вряд ли заедешь за ней в школу?
– Она знает, что меня завтра не будет, – равнодушно отвечает Колдер, игнорируя остальную часть вопроса. Как Кэтрин его терпит? Она не из тех, кто позволяет парням пренебрежительное отношение к себе. Она рассталась с Уиллом, потому что он слишком много времени уделял тренировкам, а не ей.
Откуда в тебе такая власть, Колдер?
Откуда в тебе такая власть надо мной?
– Знаешь что, можешь прятаться здесь сколько угодно. – Надеть джинсы оказывается сложнее, чем я думала. Бедро ноет, стоит его напрячь. – А я отправляюсь на поиски моей мамы, – кряхчу я, убивая всю воинственность в своих словах.
– Вот как? – Колдер вскидывает бровь и делает очередной глоток. Его слова не торопятся. Размеренные паузы демонстрируют его безразличие. – На чём ты собираешься передвигаться? Чем собираешься платить?
– У меня есть немного налички.
– Немного? И как долго ты протянешь, прежде чем наткнёшься на одного из инквизиторов?
Меня передёргивает. Это средневековое слово звучит так же мрачно.
– Тебя это точно не должно волнов-ай-ать. – Рука не очень помогает в этом деле.
– Прекрати это делать! – вдруг взрывается Колдер, ударяя кулаком по столу.
Я вздрагиваю.
– Делать что?
– Одеваться. Тебе же больно.
– Это тоже тебя волновать не должно.
Я чувствую тепло под бинтом на ноге. Потом на белой ткани расцветает кровавая роза.
– Чёрт, – бормочу я.
Я упускаю момент, когда Колдер оказывается рядом, но вот он садится на корточки передо мной и кладёт руки на моё бедро.
– Всё же нужно зашить рану.
– Нет. – Я не собираюсь ехать в больницу. Не сейчас. Чтобы воспользоваться страховкой, мне придётся сообщить свои данные, а это рискованно.
– Понадобится дольше времени, чтобы она зажила. И у тебя останется шрам. – Колдер смотрит на меня так, будто это его вина. Но я единственная, кто виноват в своих травмах.
– Он в любом случае останется. Всего лишь незначительное пополнение моей коллекции.
Руки Колдера внезапно оживают. Они снимают с меня так и не надетые джинсы. Мои голые ноги в полном его распоряжении предстают его взору.
– Мне нравится каждый твой синяк. Каждый твой шрам. – Колдер нежно ведёт руками по моим ногам. Моя кожа перепугана мурашками. Как и я.
– Что?.. – Единственное слово, которое срывается с моих губ.
– Каждый из них я прочувствовал на себе. – Он поднимает на меня свои синие глаза. – И я имею в виду это буквально.
– Я не понимаю…
Волшебство заканчивается. Колдер встаёт и делает несколько шагов назад. Он смотрит на меня так, словно только что очнулся.
– Мэднесс, одна из причин, почему я должен тебя убить, это то, что я чувствую твою физическую боль.
– Подожди, что? – Мне кажется мой мозг всё ещё в другом месте. – Как это возможно? Я имею в виду, как это, чёрт побери, возможно? – Я невольно вспоминаю о всех своих травмах. Значительных и не очень. – Давно?
– Ну… – он складывает руки на груди. Колдер серьёзен и отстранён. – Примерно всю жизнь.
– О боже.
Я прикладываю ладонь ко лбу. Мне становится стыдно за мою неуклюжесть.
– Не то чтобы я против, но ты так и будешь сидеть без штанов? – замечает Колдер, и теперь я сгораю живьём. Приходится снова надеть спортивные штаны, потому что это проще.
– Колдер, пожалуйста, объясни мне всё.
Парень отворачивается от меня и подходит к окну. Серое небо за стеклом низко висит над высотными домами.
– Есть легенда, что каждый член нашего Ордена проклят. Проклят вашим родом. – Он резко поворачивается ко мне, впиваясь презрительным взглядом. – Когда-то давным-давно некая Мария Митчелл влюбилась в некого Ричарда Монтгомери. Проблема заключалась в том, что она была ведьмой, а он – одним из основателей Ордена. Ричарду пришлось разорвать отношения с Марией, бросив её одну с ребёнком на руках. А, как известно, женщина в гневе страшна. А если эта женщина ведьма, она страшна вдвойне. – Колдер делает паузу.
– И он вот так просто отказался от неё? Ради какого-то глупого Ордена? – Наверно, эта тема задела меня больше, чем я могла подумать. Ведь я выросла без отца. И мама никогда не говорила, кто он и что с ним случилось.
– Глупого Ордена? – Голос Колдера ожесточается. – Это были страшные времена, Мэднесс. Антисанитария, болезни и глупые люди. Творился беспредел. Даже церковь, которая должна была усмирить народ, творила беспредел. Ведьмы пользовались своими способностями. И очень часто заходили в этом слишком далеко.
– Но инквизиция жгла всех без разбора…
– Как я сказал, церковь творила беспредел, – перебивает меня Колдер. – Наш Орден не имел к этому никакого отношения.
– Но почему сейчас вы настолько жестоки?
–Дослушай историю, и кое-что поймёшь.
