– Видишь? Так и с друзьями. Людей много, как вкусов мороженого, но только один или два будут тебе по-настоящему нравится. Так вот. У меня было не так много друзей. Если задуматься, то, наверное, всего двое. Один в школе. Его звали Артем. А второй по имени Олег жил в соседнем дворе. С Олегом мы подружились со временем, когда родители возили нас в коляске. Время шло и вместо колясок мы уже путешествовали на четвереньках, затем начали ходить и бегать. У нас был миллион разных игр, начиная с банальных салок и заканчивая тем, что мы представляли себя рыцарями крестоносцами. Как и любые другие люди, мы иногда ссорились. Самым глупым в ссорах были даже не драки, а то что мы плевались друг в друга. Оглядываясь назад, понимаю, как это… странно, но, в конце концов, мы были детьми. Вместе с тем, в классе я дружил с Артемом. Наше общение не выходило далеко за пределы школы. Едва звенел звонок, как каждый думал о своем и сломя голову бежал домой. Нас объединяло отношение к одноклассникам и учителям. Почему-то мы видели одно и тоже, даже слова в голову приходили одинаковые. Годы шли, времена менялись, и менялась наша дружба.
– Почему? – нахмурившись так, что даже приподнялся кончик носа, спросила Марта.
– Потому что меняются сами люди. Их взгляды, интересы, даже характер обретает новые черты. Что-то в нем усугубляется, а что-то наоборот сглаживается. Но, понимаешь, Марта, перемены не всегда бывают такими, как нам бы того хотелось. Иногда из-за них люди становятся чужими друг другу. И в какой-то момент ты смотришь на человека и понимаешь, что вас связывает прошлое, но никак не настоящее.
– Мне так не нравится.
– А мне, думаешь, нравится? Но ни ты ни я не являемся центром мира. Он живет по своим законам и правилам, тем более, когда речь идет о желаниях других людей. Мы должны уметь принимать это с благодарностью, – Август задумался, а затем выдохнул густое облако пара, в котором Марте показалось, что они видит очертания двух детей, словно короткое мгновение из воспоминаний. – Олег все реже выходил гулять. Говорил, что занят. А даже если и выходил, то был каким-то отстраненным, но я и сам чувствовал, что былого интереса и понимания между нами уже нет. Мне кажется, что я писал и звонил ему чисто на автомате. Понимаешь? Привычка, от которой больно отказываться, потому что мол, как это вообще так? А вот так. Есть вещи, которые уходят, и нельзя им мешать. Я заглядывал внутрь себя и понимал, что лучше посижу дома или задержусь после школы, чтобы побродить с Артемом, нежели чем встречусь с Олегом. И, когда я принял эту мысль и перестал пытаться угнаться за уезжающим поездом, мне стало легче, правда, с Олегом мы перестали общаться совсем. Иногда виделись, здоровались, но на этом все. Конечно, ты сейчас, наверняка, захочешь сопротивляться и будешь рассказывать, что вы со Снежаной не такие. Нет, Марта. Мы все люди, и у нас у всех есть подобные истории. Возможно, у вас все наладится, но даже если и нет, то в этом нет никакой трагедии. Все живы, здоровы, просто ваши пути разошлись. Вот, скажи, ты любишь Снежану?
– Да. Я хочу с ней общаться, как прежде. Нет, не как прежде, как в средней школе.
– Так скажи ей об этом. Позвони или напиши, если она не захочет слушать. Скажи то, что ты думаешь. Не умоляй, не шантажируй, а выскажи свою позицию. И если после этого ничего не наладится, то отпусти ее. Ты ведь сказала, что любишь ее, а значит желаешь добра, так?
– Да, – кивнула Марта, кутаясь все глубже в куртку.
– Тогда ты не можешь заставлять ее дружить против воли. Отпусти. Может быть, однажды вы и будете общаться, как прежде. Кто знает… А теперь не пора ли нам немного прибавить температуру в доме?
Марта ничего не ответила, но температура начала повышаться. Исчезли снежинки и пар изо рта. Воздух перестал обжигать легкие, и, кажется, им обоим скоро должно было стать жарко в их теплых нарядах.
– Вижу, ты поняла. Отпусти то, что не можешь удержать, и прими с благодарностью время, что у вас было. Знаю, вижу по твоим глазам, что тебе обидно, и ты не хочешь, но так надо. Со временем станет проще. Попробуем разжечь огонь?
– Угу, – пробурчала Марта в ворот куртки.
Август проверил поленья в камине, взял бумагу и без каких-либо проблем смял ее, что вызвало довольную улыбку, и, кажется, Марта даже услышала нечто похожее на хихиканье. Пламя ярко вспыхнуло, охватывая каждое из поленьев, и комнату залило теплым светом.
– А что случилось с Артемом?
– Что? – не расслышал Август.
– Ты сказал, что у тебя было два друга.
– Ах, да. С Артемом ничего не случилось. Мы общаемся до сих пор. Конечно, не так, как было в школе, но, тем не менее, списываемся, обсуждаем то одно то другое и всегда готовы прийти на помощь друг другу. Я не считал, но число случаев, когда я приходил ему на выручки и наоборот, перевалило за двадцать.
– То есть вы не видитесь каждый день?
– Нет, не видимся. От силы раз или два в месяц.
– Но разве это дружба?
– Конечно! – воскликнул Август. – Дружба не определяется количеством времени, которое вы проводите вместе. Это, скорее, особый образ мыслей в совокупности с доверием.
Языки пламени весело танцевали на домике из поленьев, отбрасывая смешные тени на окружающие предметы. Медленно, но верно мир возвращался в привычное русло. Даже негативные моменты способны принести пользу, ведь, оттаяв ото льда, растения, властвующие над домом, не могли найти в себе силы, чтобы вернуться на привычные места. Марта и Август не видели этого, но стебли растений темнели и скрючивались, отпуская стены, потолок и пол. И только самые настырные из них продолжали удерживать позиции.
– Любовь, – задумчиво произнес Август и, откинувшись в кресле, уставился в потолок так, словно там была не потрескавшаяся побелка, а бездонный черный океан с мириадами звезд. – Раз уж мы в каком-то смысле заговорили об этом, скажи, а что такое любовь? По-твоему. Я имею ввиду в первую очередь любовь между мужчиной и женщиной.
– Я не знаю, – поспешила ответить Марта.
– Неужели так уж и не знаешь? Ты прочитала столько книг, посмотрела так много фильмов, и, наверняка, сама успела ее почувствовать. Я никогда не поверю, что такой человек, как ты, не знает, что такое любовь.
– Нет, – соврала Марта и покраснела.
– Ты так спряталась в куртку, чтобы я не видел твой румянец, но он там. Марта, я знаю тебя.
– Тогда, если знаешь, зачем спрашиваешь?
– Затем, что я хочу, чтобы ты не боялась ни своих чувств, ни своих мыслей. Я хочу, чтобы ты могла говорить о них с гордостью, а не со стыдом, как будто сделала что-то плохое. Хочешь я начну первым?
Марта кивнула, продолжая смотреть на Августа, как испуганный ребенок в кабинете врача, намеревающегося взять немного крови на анализ.
– Да, я любил, – громко и четко сказал Август. – Может быть, кто-то здесь не слышал? – он огляделся по сторонам и почти прокричал. – Да, я любил! Прежде думал, что это случалось со мной ни раз и ни два, но, как оказалось, я не понимал, что значит слово «Любовь». Вот все-таки, как ты опишешь любовь?
