Пока она дошла до школы, паника отступила, и дыхание вернулось в нормальное состояние. Марта смогла поверить бабушке. В конце концов, она его мать и уже ни раз выходила победителем в спорах. Папа точно должен к ней прислушаться.
В классе было шумно: учительница еще не пришла и все занимались своими делами. Тут и там слышался смех, какие-то выкрики. Марта прошла к своей парте и взглянула на соседний пустой стул. Снежана сидела со своими новыми подругами в другом ряду и о чем-то оживленно разговаривала. Сегодня Марте ее будет особенно не хватать. Пусть она и не могла поделиться всем, что творится у нее в душе, но сам факт того, что Снежана была рядом ее все-таки успокаивал.
Уроки шли медленно, сливаясь в единый серый гул. Почему-то Марта поглядывала на телефон, как будто ожидая получить от бабушки сообщение: «Все в порядке!», но телефон молчал, а сама она писать не решалась. Переходя из класса в класс, Марта не замечала никого вокруг и смотрела себе под ноги. Когда ее возможная жизнь висела на ниточке, окружающий мир переставал иметь особое значение.
Вот и прозвенел последний звонок. Марта с тяжелым сердцем понимала, что нужно идти домой, но она не знала, что ее там ждет. Родители должны были быть на работе, и что тогда? Звонить бабушке или не звонить? Что вообще делать?
– Август, ты здесь? – спросила пустоту Марта, стоя в замерзающем парке.
Никакого знака не последовало, только где-то вдалеке залаяла собака. Конечно, его здесь не было.
– Бабуль, привет. Как дела? – написала Марта и отправила сообщение.
Она продолжала медленно идти по тропинке, надеясь на скорый ответ бабушки, но ничего. Связь на телефоне была на полную, батарейка тоже не села. Тогда Марта решила позвонить. Один гудок, второй, третий – нет ответа. Оставалось только идти домой.
Когда двери лифта открылись, до Марты донесся отцовский крик. Она не разобрала слов, зато прекрасно поняла его интонацию. Сердце в груди снова заухало, отдаваясь в барабанные перепонки. Марта вставила ключи в дверной замок и сделала несколько поворотов.
– А, может быть, не заходить? – спросила она сама себя. – И буду стоять неизвестно сколько времени на лестнице? Нет, надо зайти.
Марта быстро прошмыгнула внутрь и теперь отчетливо слышало каждое слова. Бабушка была здесь и билась за внучку из-за всех сил.
– Почему ты решила, что вправе здесь командовать? – кричал отец.
– Я здесь не командую. Я защищаю от тебя Марту.
– От меня? Я желаю ей добра! Вы совсем что ли все поехавшие со своей скрипкой?
– Поехавшие? Андрей, не забывайся, я твоя мать, – бабушку сильно задели слова сына.
– Мать то мать, но ты себя вообще слышишь? Ты мне с самого утра покоя не даешь. Я из-за тебя не поехал на работу, чтобы выслушивать какой-то бред. Вначале по телефону, теперь ты еще и сама явилась.
– Все, чего я прошу, это оставить ребенка в покое. Свои диктаторские замашки можешь применять на себе сколько угодно, а другим жизнь не порть.
– Мам, опомнись. Это воспитание. Если у вас с папой не хватило сил быть со мной строже, то это не значит, что я повторю ваши ошибки.
– Наши ошибки? – поразилась бабушка. – Мы тебя плохо воспитали? Тебя надо было ремнем, может быть, сечь?
Марта, как вкопанная стояла в дверях, боясь пошевелиться. Но понимая, что здесь она может попасть под горячую руку, она разулась и убежала к себе в комнату.
– Да-да. Ваши ошибки. Если бы вы заставляли меня больше учиться, то сейчас у меня жизнь была бы гораздо лучше! А я только и делаю, что залатываю дыры юношества.
– Андрей, ты обалдел? Ты сейчас обвиняешь нас и оправдываешь себя в жестокости, а расплачиваться за твои ошибки будет Марта. Она чем это заслужила?
– Еще раз. Она не расплачивается. Я даю ей то воспитание, которое не дали мне, чтобы она стала успешным человеком.
– Я больше не могу. Ты невозможный человек. Ты понимаешь, что в первую очередь твоя идея фикс из-за смерти отца? Андрей, я тоже по нему скучаю. Но ты пытаешься вырезать из своей жизни все, что напоминает тебе о горе. И тут, как нельзя кстати заодно можно реализовать воспитательские замашки. Андрей, ты издеваешься над человеком. Если бы только над собой, то тебе бы и слова никто не сказал.
– Мама, уймись. Я тебе прошу. У тебя был ребенок. Ты навоспитывалась. Оставь мою дочь в покое.
– Да, как ты вообще так можешь говорить? Тебе не стыдно?
– Нет, мне не стыдно.
Забившись в угол, Марта сидела на полу обхватив колени руками. Ей очень хотелось, чтобы все поскорее закончилось. В эту секунду ее не столь заботил победитель спора, как желание, чтобы они просто замолчали. Каждый вскрик отдавался в душе.
– Почему ты тут сидишь? – спросила она себя. – Бабушка защищает тебя, а отец ее обижает. Так почему ты здесь сидишь?
– Я боюсь, – ответила Марта сама себе.
– Ты не собираешься защищать себя и дорогих людей? – поинтересовался голос, который появился и обрел силу благодаря Августу.
Этот голос принадлежал другой Марте, что долгое время был вынужден молчать из-за испуганной Марты.
– Вставай. Давай, вставай.
Марта поднялась, чувствуя, как дрожат колени, и направилась на кухню откуда доносился крик. Пару раз она попытался развернуться, чтобы убежать, но голос в голове не позволил. И вот Марта стояла на пороге, глядя на раскрасневшегося отца и побледневшую бабушку. Они резко замолчали и оба уставились на нее.
– Что ты пришла? – грозно спросил отец.
– Не надо с ней так разговаривать, – вступилась бабушка. – Милая, иди к себе.
– Я не могу слушать, как вы тут ругаетесь.
– Мы? Это по твоей милости все началось, – отец знал, как бить больнее.
– Я всего-то хочу заниматься тем, что мне нравится. А не твоим тупым бизнесом и цифрами.
– Ты как с отцом говоришь?
– Так же, как ты с матерью! – парировала бабушка. – Она имеет право на собственное мнение и собственный выбор.
– Все! Заткнитесь обе! – отец с силой ударил по столу.
Он был в бешенстве. Прежде Марта никогда не видела его таким. Красное-красное лицо, раздувающиеся ноздри и сильно сжатая челюсть.
– Теперь ты еще затыкать нас будешь?
– Мама! Все. Мы закончили. Если я сказал, что с музыкой закончено, значит закончено!
– Тогда Марта будет жить у меня.
– Нет, не будет. Мама, если ты собираешься вот так лезть и дальше, то очень пожалеешь. Вы воспитывали меня абы как. Да-да. Вы. Не смотри на меня так. Я был болваном, пока сам не взялся за ум. И не надо ваше разгильдяйство и неудачу выдавать за успех. А то, что ты приплела сюда папу, это вообще не причем. Он умер уже десять лет назад, и да у него тоже была плохая профессия. Что ты на меня так смотришь? Хочешь сказать, что мы сказочно жили, когда я был маленьким? Ничего подобного. Поэтому хватит мне твоих бесполезных нотаций. Все. Я не хочу здесь находиться. Выпустите меня!
