– Не знаю. Выглядели они воинственно. Я ее набирала, телефон отключен.
Почему-то мне это не понравилось. Казалось бы, ничего сверхъестественного, но под ложечкой неприятно засосало. Или это уже я придаю всему слишком большое значение, подозревая везде подвох?
Взявшись под руки, мы пошли через кладбище к дороге. К полудню погода в Эмброузе часто портилась, но в тот день время, казалось, остановилось, не давая осознать, когда закончилось утро и начался день. Разговаривать не хотелось, слез не осталось. Распрощавшись, мы с Анной разъехались в разные стороны. Я кинула последний взгляд на могилу Эмбер.
Встретимся во сне.
* * *
Я села на переднее сиденье машины и поцеловала маму в щеку. Она улыбнулась краешками губ и, отъехав на приличное расстояние от кладбища, сказала:
– А у меня приятная новость. Кажется, речь мистера Роуза в разговоре с мистером и миссис Джонс заставила сменить их гнев на милость. Моника больше не под домашним арестом. Сейчас завезу тебя к ней.
– Лучше бы они осознали, что перегибают палку, немного раньше и пустили ее на похороны Эмбер, – пробурчала я, хотя сама с облегчением вздохнула, так как знала, что родители Моники, говоря о наказании, слов на ветер не бросают.
– Они бы ни в каком случае не отпустили ее сегодня. Это своего рода воспитание. Жесткое, но действенное, по их мнению.
– Чушь собачья! – выпалила я.
Мама кинула на меня быстрый взгляд и на удивление сговорчиво сказала:
– Согласна.
Я смотрела в окно, думая, с чего начинать разговор с Моникой. Знает ли она о переезде мистера Роуза и о том, что дело закрыто?
Тут мои мысли плавно перетекли назад на кладбище, где под сырой черной землей лежала Эмбер.
Она мечтала стать чирлидером, а после начать карьеру модели. Банальные мечты красивой девушки пятнадцати лет, но почему-то никто никогда не сомневался, что так и сложится ее судьба. Ведь у нее было то, чем могла похвастаться не каждая девушка, – харизма. А теперь об Эмбер будет напоминать смерть. Но ведь тот, кто убит, по-настоящему никогда не умирает, ведь его жизнь украдена раньше времени, верно? И стоит ли так зацикливаться на ее призрачном образе… или лучше отпустить в попытке не представлять, как бы Эмбер собиралась с нами на выпускной, как бы радовалась, став королевой школы? Как студенткой приезжала бы в гости и всегда находила время для того, чтобы быть рядом, когда в ней нуждались?
Калейдоскоп из разных возможных сценариев жизни Эмбер, которым не суждено теперь сбыться, крутился у меня в голове, пока со мной не заговорила мама:
– На похороны пришло много людей…
– Эмбер была популярной девушкой.
– Мм… а тот парень, который подходил к тебе? Алекс Картер, кажется.
Я почувствовала себя неловко и, поерзав на сиденье, просто неопределенно кивнула головой.
– Вы с ним дружите?
Я промычала что-то неразборчивое.
– Я знаю его родителей, это хорошая семья. Правда, как по мне, слишком легкомысленно позволяют ему заниматься рискованным спортом. Ему только исполнилось восемнадцать лет.
– Они поддерживают его страсть, разве это плохо? – нахмурилась я.
– Возможно, ты права, но чаще всего, запрещая что-то своему ребенку, даже если он это любит, ты делаешь это ему во благо.
Впервые в своей жизни мне очень захотелось, чтобы разговор с мамой сошел на нет. Обычно мы могли обсуждать любые темы, часто наши мнения расходились, но в этот раз я чувствовала что-то вроде неприязни к тому, что она говорила.
– Этот Алекс… он ведь тебе симпатичен, да?
Я, широко раскрыв глаза от удивления, посмотрела на маму. Ей всегда хватало такта не озвучивать очевидные вещи, способные меня смутить, чтобы и так дать хороший совет, когда я спрошу, но тут она как будто спешила высказаться и поскорее перевести тему.
Я вновь повернулась к окну, пожав плечами. Рано или поздно я бы сама рассказала об Алексе, сейчас же просто не знала, куда себя деть.
– Кхм, так вот, – продолжила она, – скоро начнется школа, ты перешла в старшие классы. Я не знаю, к чему ведет ваше общение, но тебе не кажется, что сейчас лучше сконцентрироваться на учебе? Понимаю, тебе пятнадцать, самое время влюбиться в первый раз, но ведь стоит помнить, Алекс выпускник, и наверняка следующим летом он уедет в университет, ты только обречешь себя на слезы. Более того, он же любимчик Эмброуза, от таких ничего хорошего ждать не приходится. Он вроде милый парень, но… Элисон?
Мама удосужилась оторваться на секунду от дороги, увидела выражение моего лица и сейчас в удивлении хмурилась. Еще никогда я не смотрела на нее чуть ли не враждебно. Она всегда была очень лояльной, разрешала мне больше остальных родителей, а сейчас тот же человек, увидевший, что я всего лишь разговаривала с парнем, говорит, будто это не то, что мне сейчас нужно?
– Мама, он подошел сказать слова в поддержку Эмбер, а ты уже себе придумала бог его знает что…
– Я старше и знаю, как это все начинается. Просто сейчас…
– Вот именно, просто сейчас, – начала закипать я, – просто сейчас очень вовремя поучать меня, когда о нем я думала меньше всего!
– Элисон, ты юная девушка, которая…
– …которая едет с похорон одной из лучших подруг. Мне было бы достаточно посидеть в мирной тишине, услышать, что все образуется, или просто помолчать, приберечь этот разговор на другое время, как считаешь?
Мама смотрела на меня, я на нее, в глазах обеих читалось недовольство. Меня неприятно удивило, как быстро она забыла, что Эмбер убили, мы ведь только простились с ней. Мама же была шокирована моим тоном: ранее разговаривать с ней в такой манере я себе не позволяла. Но ведь раньше и причин для такого не было.
– Останови машину. Дальше сама пойду, тут к Монике недалеко.
Мне казалось – еще момент и она откажет, но, тяжело вздохнув, мама припарковалась у тротуара. Я вышла и, даже не попрощавшись, быстрым шагом пошла вперед.
– Элисон, если хочешь, позови Монику на ночевку! – крикнула мама вслед, выглядывая из бокового стекла.
Подозревая, что таким способом она объявляет мировую, я только махнула рукой.
Что-то где-то и в самом деле пошло не так, если уже в который раз за последние два дня привычный мне мир рушится на глазах.
* * *
Моника жила буквально в пяти минутах ходьбы от моего дома. Я шла, лениво пиная камень перед собой. Мой маленький рюкзачок мешался под ногами, я пару раз чуть не запнулась, но даже толком этого не замечала, продолжая думать о своем.
Говорят, когда свежая земля похоронила человека, наступает что-то вроде умиротворения. Я же чувствовала только смятение и еще страх, мое подсознание намекало на то, что самое ужасное впереди. Предчувствие беды не отпускало ни на секунду. Ссора с мамой лишь обнажила то, насколько, оказывается, я была напряжена.
