– Да, с шестнадцати лет она жила сама, а в семнадцать уже родила меня, притом работая в баре…
– …зато потом стала администратором «Безумного Роджера» и подняла его с колен, попутно самостоятельно воспитывая дочь, которая сейчас одна из лучших учениц… Это под силу не каждой. Просто она опасается, чтобы тебя не постигла та же участь – преждевременная беременность, побег незадачливого отца. Да, в отличие от мамы, ты получишь поддержку, но ей едва ли от этого лучше.
Я задумалась, как часто наши родители опасаются, чтобы мы не повторили их ошибок, путая свою жизнь с нашей.
– Поговори с ней, найди время и объясни, что грустная история не обязательно повторяется дважды. К тому же это будет не зря – кажется, ты и в самом деле нравишься Алексу.
Я посмотрела на Монику – черные блестящие волосы струились по ее плечам, а большие карие глаза выражали искреннее сопереживание. Завести с этой хулиганкой дружбу на детской площадке десять лет назад было моим самым верным решением в жизни.
– Я найду время и слова, чтобы объясниться с ней.
– Так-то лучше! – подмигнула Моника, отхлебнув еще горячий кофе.
Внезапно ожил мой телефон.
– Кэтрин! – воскликнула я, радуясь, что подружка наконец-то дала о себе знать.
Разговор получился коротким, она сразу перешла к тому, что предложила встретиться где-то около семи в «Бетти Буп».
Голос у нее был уставший, а на расспросы, куда она делась с похорон, Кэтрин не пожелала ответить, сославшись на то, что объяснит вечером.
Моника пожала плечами, мол, чего гадать, вечером Кэтрин сама расскажет.
– Элисон, ты мне скажи, мистер Роуз уточнял, когда он собирается переезжать?
– Нет. Его переезд, отказ от расследования… Что творится в его голове, страшно и представить.
– Касаемо переезда, тут логично – здесь все повсюду будет напоминать ему об Эмбер, не спрятаться, не скрыться. Я бы на его месте сделала так же. Но вот то, что он собственноручно закрыл дело… Мне всегда казалось, что мистер Роуз поймает и обезвредит всех негодяев, потому что иногда он мне больше напоминал не адвоката, а бравого детектива, только плаща да шляпы не хватало… А тут он спускает на тормозах расследование убийства собственной дочери.
– Лично меня еще интересует, КАК он это сделал…
– О, малышка Элисон, – глядя на меня, как на дитя малое, покачала головой Моника, – мистер Роуз отличный адвокат, о нем часто пишут в газетах, да и по телевизору показывать не забывают. Он дружит с прокурором Нью-Йорка, а главный судья Сиэтла – его друг еще со школы. Наш мэр – какой-то очень дальний его родственник, возможно, поэтому в свое время они с Эмбер сюда и переехали. Да и сам мистер Роуз не последний человек в своих кругах. Когда у тебя есть деньги, связи и влияние, то мало что невозможно. У мистера Роуза есть это все – закрыть дело спустя день с начала безрезультатного расследования для него проще простого.
– Хорошо, – не стала я спорить, – тогда зачем?
– А это уже совершенно другой разговор. Но что-то мне подсказывает, спроси мы его об этом прямо в лоб, он не ответит.
Мысленно согласившись, я, чувствуя неловкость, спросила:
– Моника… а шериф тебя спрашивал… про второй этаж?
– Да. Я ответила, как и договаривались. Больше вопросов он не задавал. Сомневаюсь, что ты отделалась бы так же легко. Если мистер Роуз доверяет нам в одинаковой мере, то остальные едва ли. Спасибо маме с папой, впервые не жалею, что я их дочь.
– И все-таки зря мы перевели стрелки на тебя, – заламывая пальцы, простонала я.
– Правильно сделали! – отрезала Моника. – Чем дольше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что Эмбер упомянула тебя, потому что ты первая, кто пришел ей в голову. А учитывая твое признание, что ты фактически была последней, кто видел Эмбер живой, прежде чем она растворилась на вечеринке, это был лучший выход для отвода подозрения. Ко мне до сих пор никаких вопросов нет, так что забудь об этом.
Очень жаль, что уверенность Моники не передавалась мне, но менять что-либо было поздно.
Мы молча уставились на пейзаж за окном. Подул ветер, сорвав с ближайшего дерева пару листьев и, закрутив их, понес ввысь. Приближается осень.
– Ты думала над тем, кто это мог быть? Кто столкнул Эмбер с лестницы? – спросила меня Моника.
Воспоминания о той ночи вызвали дрожь, во рту пересохло. Я неуверенно начала:
– Видишь ли… на втором этаже было достаточно людей. Не знаю, заметила ты или нет, но, когда мы были на допросе в участке, мы уже ушли, а «французы» все еще были у шерифа… их допрос длился значительно дольше нашего.
Я стыдливо поерзала на пуфике и продолжила:
– Не могу сказать, что подозреваю кого-то из них… просто выглядит это и в самом деле подозрительно.
Моника почему-то перешла на шепот:
– Несмотря на данное родителями обещание больше не пользоваться служебным положением, они очень активно интересовались, как продвигается расследование… когда оно еще было. Так вот, «французы», по словам девочек, с которыми ранее говорила Эмбер, утверждают, что парни сидели на втором этаже в комнате Брайана. Как только стало ясно, что в гостиной произошло что-то из ряда вон выходящее, Алекс и Питер выбежали узнать, что случилось.
– А Дэвид? Он разве был не с ними?
– Был, но они с Фредом остались в комнате. Девочки утверждают, что «французы» спорили с ним о чем-то.
Я лихорадочно начала вспоминать детали вчерашнего вечера.
– Я разговаривала с Алексом, потом его забрал Питер, и они пошли на второй этаж… выглядел Питер недовольным, попросил Алекса поговорить с кем-то. Может быть, с Дэвидом? И выглядел Алекс после этого хмурым…
– Не думаю, что это как-то связано… Хотя в таких ситуациях важна каждая мелочь.
– Истина – в деталях. Мы, как уже справедливо заметила Кэтрин, мало на что обращаем внимание, особенно если это касается не нас.
– Хорошо, – кивнула Моника, – а что скажешь насчет Лили?
Я укоризненно посмотрела на нее, поняв, куда она клонит.
– Ну а что! – возмутилась подруга. – А то все такие святые, подозревать прям некого! И тут еще Лили: «А я вся такая невиновная, ничего вообще не знаю».
– Моника, ее на вечеринке вообще не было. И ты сама прекрасно понимаешь, такую яркую личность, как Лили, там уж точно заметили бы.
Моника фыркнула:
– Хорошо, но со счетов ее не сбрасываем. Знаешь, а ведь мотив так же важен, как и убийца. То есть Эмбер ни явно, ни скрытно ни с кем не конфликтовала. Она вообще, кроме нас, ни с кем особо не общалась.
– Но убийцу наверняка знала… – от наступающего страха меня начало знобить, – …и мы тоже должны его знать – на вечеринке незнакомых не было.
