Вульф вздрогнул:
– Вы были там.
На лице Беккера прорезалась тень вежливой улыбки:
– Не понимаю, о чем вы, мистер серый волк. Ваше сознание в состоянии постгипнотической фуги. Сейчас вы проходите курс реабилитации. Ваши сны и явь, сознательное и бессознательное, реальность и вымысел стянуты в тугой клубок. Не пытайтесь размотать его в одночасье – сильнее запутаетесь.
– Довольно лжи! Ты с самого начала знал, кто я такой, так для чего было нужно траление разума?
От доброжелательности не осталось и следа. Холодный, проницательный и сосредоточенный взгляд хищника впился в него как в выбранную на убой жертву:
– Бомбы в современном мире выглядят как люди, а безумие передается вместе с вирусом, но не беспокойтесь. Я выяснил, что было необходимо по долгу службы. Вы больше не несете в себе угрозы и не имеете скрытых мотивов. Просто изломанный человек, пытающийся найти свой путь. Хочу быть честным: хорошо, что вы все вспомнили. То, как он поступил с нами.
– Кто поступил?
– Человек в замке.
– Пейтон.
– Да. Он воспользовался вашими якорными паттернами, чтобы взломать сознание Банни Чок.
– Он создал выдающуюся сновидицу. Хочет сделать модули «Морфея» более эффективными.
– Так он утверждает, но на самом деле Пейтон занят тем, чего я не могу допустить ни при каких обстоятельствах.
Орье, разбуженная их голосами, сонно уставилась на Беккера:
– Что такое?
Беккер нацепил заботливую мину:
– Мистер Вульф пробудился, но он еще немного не в себе. Думаю, порция седативных препаратов подарит ему здоровый сон до самого утра, а завтра он будет в полном порядке.
– В порядке? – прошипел Алекс. – Беккер копался в моем сознании!
– Не будь ребенком! – Орье бесцеремонно хлопнула его по щеке. – Если бы не Беккер с Гловером, ты бы окончательно слетел с катушек.
– О чем ты говоришь?
– Алекс, ты исчез посреди вечеринки. Гловер кое-как отыскал тебя. Ты полностью утратил объективное чувство реальности. Он препроводил тебя в Контору, загрузил сознание в «Гипнос» и вызвал Беккера. Сет – наш главный специалист по реабилитации психонавтов, страдающих от постгипнотической фуги. Глубокое траление разума – самая действенная на данный момент терапевтическая методика.
– Стейнбек говорил, что я последний, кто может потерять контроль над собой.
– В течение сеанса КОС, да. Сказываются глубокие подсознательные защитные механизмы.
– Якорные паттерны, – напомнил Беккер. – То, благодаря чему вы здесь.
– Якорь… – прошептал Вульф. – Агрегация… – он попытался было подняться, но мышцы отказались повиноваться.
– Тише-тише! – проворковала Орье, быстро вколов ему карпулу с седативным препаратом. – Утро вечера мудренее.
– Мы внедрили в «Гипнос» неподготовленный разум. Чего еще следовало ожидать? – согласился Беккер. – Пусть немного поспит. Скоро он оправится.
Вульф провалился в беспамятство, из которого он ненадолго вынырнул посреди глубокой ночи. В палате никого не было, но в дверях застыл темный силуэт директора Конторы.
– Отдыхайте, Алекс. Набирайтесь сил. Скоро вы мне снова понадобитесь.
Вульф с трудом выдавил из себя, едва шевеля пересохшими губами:
– Почему я?
– Всегда приятно использовать старые наработки.
Вульф попытался поднять руку, чтобы отогнать назойливый морок, но мир снова погас.
Он проснулся от яркого солнечного света, падавшего на лицо через приоткрытые жалюзи. Уютная палата, раскрашенная утренними красками, рассеивала тягостные воспоминания о прошедшей тяжелой ночи.
– Проснись и пой, приятель! – приветствовал его Гловер. – Пить ты явно не умеешь, а я так надеялся на достойное противостояние. Хотя может всему виной проклятая фуга? Надо будет потом повторить.
Вульф подозрительно уставился на него, но решил попридержать коней. Он пока не чувствовал твердой земли объективной реальности под ступнями сознания, а потому и рвущиеся наружу вопросы казались безумными и бессмысленными.
– Есть охота! – проворчал он.
– Еще бы! Три недели ни маковой росинки во рту – одни внутривенные вливания.
– Три недели? Казалось, что ночь никогда не закончится. Это был долгий сон.
– Ага. Главный вопрос – проснулся ли ты на самом деле?
Алекс недоуменно уставился на него.
– Шучу-шучу, – хохотнул Гловер. – Ты проснулся.
– Шутник чертов…
– Видел бы ты свою рожу… – Гловер хлопнул в ладоши, прекратив ломать комедию, и стал серьезен. – Так! Ты давно не ел. У любого желудок в кулак сожмется. Одевайся и пойдем перехватим чего-нибудь из буфета. Время завтрака почти прошло, но если поторопимся, то успеем урвать пару сэндвичей с кофе.
Вульф накинул больничный халат поверх пижамы и неторопливо направился вслед за Гловером, вальяжно перебросившим пиджак через плечо. Коридор стационара Конторы с рядами палат по обе стороны вывел их в просторную залу для досуга пациентов. Изможденные тусклые люди наполняли обширное пространство, занятые бесхитростным времяпрепровождением за неспешными беседами, настольными играми и чтением книг. Никаких гаджетов и никакой инфосети. Несмотря на болезненный вид, пациенты Конторы не навевали беспросветную тоску. Напротив, скорее напоминали бездомных животных, которых только что забрали с улицы, обогрели, накормили, отмыли и обработали раны. Первые искры исцеления и веры в новый день сияли в глубине их запавших глаз. Есть тонкая грань между тяжело больным пациентом и тем, кто едва переступил порог выздоровления и пошел на поправку. Алекс знал это, как никто другой. Проведя бесчисленное количество смен в реабилитационных центрах и вечеров в группах поддержки, он чувствовал этот переход с одного взгляда, хотя на его памяти большинство переступало черту совсем в другом направлении, спускаясь в беспросветный мрак. Он сам был там. Балансировал на краю пропасти, но все же удержался от шага в небытие. Каждый раз в самый беспросветный час в его голове рождались светлые и полные тепла образы и воспоминания, удерживавшие его в объективной реальности. Еще был страх – монстр утраченной личности. Идол несправедливости, заставлявший сражаться и искать выход. Якорные паттерны – вот, что склеивало воедино разрозненные сегрегаты гомункула, сшитого грубыми матрасными стежками. Это был защитный механизм, не только ограждавший собранного психологического голема от полного распада, но в дальнейшем стимулировавший образование естественных нейронных связей и коллатералей. Он строил из него полноценную личность. Одного не знал Алекс наверняка: благодарить ему Пейтона или ненавидеть.
– Спасибо вам! – прошептала проходившая мимо пациентка, тронув Вульфа за руку.
