Многие алéксы предпочли бы продолжать жить самостоятельно, ведь присутствие другого человека в доме доставляет значительные неудобства – постоянное нарушение личных границ. Но позволить себе достойную одинокую жизнь может не каждый. Заключение брачного контракта и рождение детей – это обязанность добропорядочного гражданина ОЕГ. Однако право на несемейный статус можно «выкупить». Одинокие граждане теряют половину своих доходов в пользу родителей до конца жизни последних. Кроме того, не вступившие в брак лишаются социального пакета, который иногда может превышать ежегодный заработок среднего гражданина. В него входят скидки на обязательные медицинские обследования, талоны на питание, льготы на аренду государственного жилья и прочие привилегии. На каждого рождённого в семье ребёнка выделяется отдельный соцпакет.
У меня есть младшая сестра Инга, которую я никогда не видела. Сестра родилась, пока я находилась в интернате. Когда же я поступила в колледж и переехала в дом родителей, Инга уже год как жила в ясельном отделении интерната. С моего шестнадцатилетия и переселения в отдельные апартаменты прошло восемь лет, и за эти годы я ни разу не навещала семью. Скорее всего, Инга теперь тоже живёт отдельно – ей самой уже, должно быть, шестнадцать, хотя я не знаю точной даты её рождения. Мы с матерью говорили о ней всего один раз и не затрагивали такие подробности.
Радость, привязанность, сочувствие или стыд – для любого алéкса просто слова. Но порой у нас появляется иррациональное желание узнать их истинное значение на личном опыте. И такая возможность, как ни странно, есть. Правда, кратковременная. Здесь на помощь алéксам приходят отбракованные обществом эмпаты: они охотно промышляют торговлей чувствами и эмоциями. Само собой, нелегально.
Никаких костюмов виртуальной или дополненной реальности. Эмпаты продают алéксам эмоции, подключая клиента к своему мозгу с помощью пары электродов и запрещённой компьютерной программы. Её первый исходник был изъят и уничтожен службами вместе со всем оборудованием, на котором она использовалась.
Я заканчивала обучение в колледже, когда это произошло. Мой отец в тот период был сотрудником государственной киберполиции и входил в группу, руководившую операцией по обнаружению и изъятию оборудования и программного обеспечения, «вредящего обществу». От него я и узнала о само́й программе и её ликвидации. Отец лично отдавал приказ. Лица, связанные с торговлей эмоциями, понесли наказание.
Но позже программу написали заново сами эмпаты, и с тех пор она держалась в строгой тайне. Я узнала об этом недавно, но уже нашла, как извлечь из неё пользу.
Всё началось с объявленного в конце зимы конкурса на разработку принципиально новой нейросети для восстановления и обслуживания разрушенных космических станций. Важным отличием компьютера, работающего на основе такой нейросети, должна быть способность взаимодействовать с другими машинами и сетями без посредничества человека. Роботы, которые будут чинить не только рабочие узлы станций на орбите, но и друг друга, не подвергая опасности человеческие жизни. О подготовке к подобному глобальному проекту шла речь последние лет десять. И неожиданно мне прислали предложение поучаствовать в конкурсе разработчиков по этому направлению. Разумеется, я подтвердила свою кандидатуру: отказ от участия автоматически снизил бы мою позицию в рейтинге лучших специалистов IT-сферы. А через несколько дней я наткнулась на информацию, что загадочный скрипт по передаче чувств и эмоций по-прежнему существует.
Что ж. Возможно, эмпаты не так уж глупы.
Я – один из ведущих IT-разработчиков ОЕГ с десятилетним стажем, но ничего подобного этой программе мне до сих пор не удалось создать. Если понять принцип, на котором основывается работа программного кода, я смогу использовать его для создания искусственного интеллекта нового поколения. О, это был бы прорыв! Вдобавок эти знания пригодились бы и в других моих разработках. Особенно сейчас, когда мне необходимо удержать своё место в топ-20.
Самый очевидный способ взломать загадочный код – закрыть глаза на пару пунктов Закона и пройти путь покупателя эмоций. Так я решилась изучить механизм изнутри.
На подготовку и сбор необходимой информации ушло меньше недели.
День – на изучение общедоступных архивных отчётов Департамента безопасности ОЕГ десятилетней давности. День – на чтение анонимных форумов клиентов продавцов чувств. Мне требовалось как можно больше подробностей, поэтому ещё день – на взлом личных переписок пользователей этих форумов. И двое суток – на то, чтобы обеспечить собственную безопасность.
Настала пора переходить к активной части: полевым исследованиям.
Контакты Грега я нашла в Даркнете. Выбрала самое незамысловатое объявление: «Нежность и отвращение. Только в розницу».
Я уже знала, что «в розницу» означает индивидуальную работу: продавец – клиент, один на один. В этом случае достигается наилучший эффект погружения в эмоциональную сферу. «Оптовики» же собирают десяток алéксов, желающих подзарядиться эмоциями, и проводят групповые сеансы. Это гораздо дешевле, но и эффект снижен.
Услуги «розничника» доступны далеко не всякому, особенно на регулярной основе. Но мои гонорары позволяли. Во всей затее я видела только одну существенную сложность: убедительно изображать клиента, заинтересованного в получении эмоций, чтобы не насторожить продавца и не получить отказ. С другой стороны, насколько вообще алéкс может быть заинтересованным в чём-либо? Главное – я плачу хорошие деньги.
Мы встретились поздним вечером в тускло освещённом подземном паркинге одной из многоэтажек «трущоб» за пределами внешнего городского кольца. Своеобразное гетто, резервация для эмпатов – груда обшарпанных и обветшалых бетонных домов, сохранившихся ещё от прошлой цивилизации.
– Мира? – коротко поинтересовался высокий мужчина, встретивший меня возле глайдера.
Я кивнула. В заявке на сеанс я указала сокращённый вариант своего имени.
Пару минут мы стояли молча друг напротив друга. Глаза продавца скрывались за тёмными очками – самыми обыкновенными, солнцезащитными, – но я понимала: он изучает меня. Я тоже сфокусировалась на его внешности. Плечистый. Рост примерно сто восемьдесят семь сантиметров, что на двадцать два сантиметра выше моего. Возраст около тридцати. Короткая лазерная стрижка. Европеоидные черты. Нос и уши крупноваты, но в сочетании с высоким лбом общие пропорции лица выглядят уравновешенными. Многодневная щетина на щеках и подбородке контрастирует с короткой лазерной стрижкой. Серо-голубые штаны и болотно-зелёная футболка. Вся одежда из непрактичной натуральной ткани. Н-да. Алéксы давно перешли на грязеотталкивающие синтетические материалы, не нуждающиеся в стирке и тщательном уходе, а эмпаты, как первобытные люди, по-прежнему используют шерсть животных и растительное волокно. На ногах – грубые примитивные ботинки, не снабжённые даже простой электронной шнуровкой. Сколько же времени своей жизни эти люди тратят только на то, чтобы обуться?
Я не успела додумать эту мысль: Грег протянул руку к моему левому запястью, чтобы проверить, нет ли на мне браслета. Я знала правила: иметь при себе любые гаджеты во время сеанса клиентам запрещено, поэтому оставила и браслет, и персональную компьютерную консоль в глайдере. И всё же обстоятельного досмотра избежать не удалось.
