Как бы там ни было, но теперь моя способность запоминать дорогу даже с закрытыми глазами, вновь осталась невостребованной: мы шли в его апартаменты кратчайшим путём.
Периодически я ловила себя на том, что, увлёкшись происходящим на сеансах, всё чаще напрочь забывала о первоначальной цели визитов к продавцу эмоций. В такие моменты я была сама не своя, но прекращать встречи с Грегом не собиралась.
Тайком от Грега те книги, которые мы не успевали дочитать у него дома, я скачивала в электронной версии из Даркнета и «добивала» самостоятельно: неопределённость нервировала, а каждое недочитанное произведение оставляло меня вместе с героями в подвешенном состоянии.
Сначала мне было тяжело воспринимать все эти художественные тексты без голосового сопровождения продавца эмоций и его пояснений отдельных моментов. И тогда я стала мысленно озвучивать прочитанное голосом Грега – так, будто теперь не я, а он находился у меня в гостях. Однажды я настолько увлеклась этой мысленной игрой, что стала представлять, как знакомлю Грега с обстановкой своего дома, учу его пользоваться техникой, а один раз даже «взяла с собой» в кафе на обед. И вот тогда я, наконец, поняла, почему эта еда не вызывала у меня никаких ощущений. Приготовленная машиной пища совсем не имела того вкуса и запаха, какой обретала благодаря искусным рукам Грега. Та еда, которую я привыкла есть каждый день, по вкусу напоминала бумагу.
– Я хочу, чтобы ты научил меня готовить, – выпалила я прямо с порога, когда мы встретились вновь.
А Грег даже не удивился – только широко улыбнулся, привычно склоняя голову набок и демонстрируя ряд крупных ровных зубов. В такие моменты его широкие брови, обычно чуть сведённые вместе, слегка расслаблялись, а вертикальная складка между ними разглаживалась, отчего всё лицо мужчины как будто… светлело. И вот именно в тот момент, стоя в дверях и глядя на посветлевшее лицо Грега, мне вдруг страшно захотелось прикоснуться к нему рукой.
– Ох уж эти алекситимики, только о еде и думают, – всё так же улыбаясь, покачал головой Грег, и звук его голоса сбросил с меня секундное наваждение. – Ладно, шагай тогда сразу на кухню. Честно говоря, я ждал, когда ты об этом попросишь.
Вот так. Оказывается, он и это предугадал.
Однако уже с первых минут совместной готовки я засомневалась в удачности всей этой затеи. Грег вручил мне нож и небольшую корзинку, доверху наполненную плодами розоватого картофеля.
– Ты чистишь это, а я – все остальные овощи. Потом вместе займёмся мясом, – непринуждённо заявил он, принимаясь за свой участок работы.
Всё бы ничего, да только я ни разу за всю жизнь не чистила картошку руками. Я умела её варить, но пользовалась для этого уже очищенными и предварительно замороженными корнеплодами. Но даже если бы мне вздумалось приготовить блюдо из свежего картофеля, я бы просто воспользовалась универсальным кухонным роботом, которого у Грега, конечно, не наблюдалось.
– Эм…Грег… Кажется, у меня проблема, – пришлось, наконец, признаться после нескольких минут старательных, но безуспешных попыток отодрать шкуру от непослушной картофелины. Всё закончилось тем, что я отодрала кусок собственной кожи с большого пальца левой руки.
Грег отложил морковь с чем-то там ещё, чем он в это время занимался, ополоснул и насухо вытер руки и принялся осматривать мой раненый палец, насмешливо качая головой.
Но в ту минуту, когда моя рука оказалась в его больших тёплых ладонях, я и думать забыла о глупой царапине, кровь из которой узкой ярко-алой дорожкой стекала вдоль моего пальца прямо на пальцы Грега.
– Сейчас принесу антисептический пластырь.
«Нет-нет! Не нужно ничего делать! Просто продолжай вот так держать меня за руку!»
Конечно, я этого не сказала. Но острое чувство разочарования и опустошенности внезапно охватило меня целиком, потому что Грег всё-таки выпустил мою ладонь и быстрым шагом вышел из кухни.
Правда, он так же быстро вернулся. Средства первой помощи у эмпатов тоже были как из позапрошлого века. Никаких нанопластырей и волновых приборов для обработки ран. Грег ловко обработал мой палец жидким антисептиком, наклеил полоску обычного тканевого пластыря и больше уже не касался меня. Вместо этого он с ухмылкой стал вертеть в руках искромсанную мной картофелину:
– Ты что, в первый раз это делаешь?
– Ну…да, – пожала я плечами.
Для меня в этом не было ничего удивительного: я ни разу не видела своих мать или отца, занимающихся готовкой «с нуля» и никогда не училась чистить овощи. Потребности в этом навыке у меня просто не было, ведь моя профессиональная специализация никаким боком не касалась кулинарии.
– Интересно, как вы, алéксы, планируете выживать в случае новой волны планетарных разрушений и катаклизмов? Что вы будете делать без всей своей техники?
– Думаю, именно техника в компании с технологиями и помогут нам выжить. Не тебе судить нас. Лучше покажи, как правильно.
Нужно отдать должное Грегу – он никогда не отказывал в помощи, если я напрямую о ней просила. Уже через пятнадцать минут я вполне сносно научилась очищать картофель от кожуры под руководством Грега – правда, раза в три медленнее, чем это делал он сам. К тому же скоро я начала ощущать сильную боль в пальцах, которыми давила на нож, а на одном из них даже образовалась маленькая, но неприятная мозоль. И всё-таки я испытывала нечто вроде простой и понятной радости. Я не совершила ничего глобального, не выдумала революционный программный алгоритм и не запустила шаттл в космос. Однако я обрела абсолютно новый навык, и это было значимо лично для меня. Странно, но глядя на миску, полную белых картофелин, блестящих от капель воды, я думал о Греге. В ту минуту мне больше всего хотелось, чтобы он сказал что-нибудь вроде…
– Молодчина. Ты справилась!
Он действительно это сказал! Словно прочитал мои мысли. И в его глазах не было иронии.
Свой объём подготовительных работ Грег к этому времени тоже выполнил, и ещё через час не только кухня, но и всё его жилище заполнил кружащий голову аромат свежеприготовленного блюда. На этот раз – потрясающе нежного жаркого прямиком из электродуховки, которое готовилось и подавалось в чудной круглой посуде с высокими стенками, похожей по форме на большие чаши, только без ручек и с крышками.
– Это глиняные горшочки, – пояснил Грег. – Мой дед всю жизнь занимался изготовлением посуды из керамики, а бабушка расписывала её. Но нужно сказать, что почти во всяком приусадебном хозяйстве эмпатов есть хоть небольшой самодельный гончарный круг, и каждый второй житель поселений старше семи лет умеет создавать разные нехитрые вещицы из глины.
Я разглядывала затейливые спирали, ромбы и растения, изображённые на этих посудинах, и пыталась прикинуть в уме, сколько времени вложено в каждое такое изделие. Подумать только! Эмпаты до сих пор изготавливали и расписывали посуду вручную, будто выходцы из какого-нибудь каменного века. В то время как в городах всю подобную работу давно взяли на себя автоматизированные 3D-принтеры и прочая техника. И всё-таки в этих горшочках, вылепленных и расписанных человеческими руками, было нечто такое, что не давало отвести взгляд. Где-то завиток орнамента чуть выбивался из стройного ряда других – похожих, но всё же не абсолютно идентичных. Где-то была слегка нарушена форма самого горшочка, что, впрочем, совсем не влияло на его функциональность. Ну а в некоторых местах, очевидно, капнули слишком много глазури. Она слегка вздулась и запузырилась, придавая сюрреалистичности всему дизайну сосуда и вызывая непреодолимое желание провести пальцем по этим застывшим пузырькам воздуха, ощутить их шероховатость и убедиться, что они вполне реальны.
