– Мы не испытываем друг друга на прочность. И соперничества между нами нет. Мы взаимодействуем. Общаемся, играем. Рик радуется, что я уделяю ему внимание, он в восторге от возможности активно подвигаться, а я радуюсь оттого, что ему весело.
– Как можно радоваться тому, что радуется кто-то другой? – я действительно не понимала.
– Очень просто, – Грег улыбнулся. – Эмоции заразительны. В некотором смысле, это и есть эмпатия. Я проникаюсь чувствами другого живого существа настолько, что могу сам их испытать. Совсем как ты сейчас. Только мне для этого не нужны провода и приборы, – добавил он, снимая с меня обруч и глядя при этом прямо в глаза.
– И секретные программы, – добавила я, желая продемонстрировать Грегу, что до меня дошёл смысл его слов. Но он посмотрел на меня как-то странно и после некоторой заминки кивнул:
– Ну да. И программы.
Кажется, я сболтнула лишнего, насторожив продавца. Или же его взгляд означал что-то другое? Скорее всего, если бы обруч всё ещё был на мне, я бы поняла, что именно. Но строить пустые догадки мне не хотелось, а значит, стоило сменить тему разговора.
– Что теперь? Мы опять будем есть? – предположила я.
Губы Грега растянулись в улыбке:
– Да, это хорошая идея. Но тебе придётся подождать, пока я приготовлю ужин. Сколько пакетов клеверфуда ты сегодня уже употребила?
– Ни одного. У меня непереносимость клеверфуда. Я питаюсь обычной едой.
– Даже так? – Грег задумался, в упор рассматривая меня с ног до головы. – Удивила. Что ж, так даже лучше. Неужели и готовишь сама?
Я покачала головой:
– Редко. У меня нет на это времени. Покупаю еду из автоматов в кафе самообслуживания. Или заказываю доставку в апартаменты.
– И как?
Странный вопрос.
– И как – что?
– Тебе нравится?
Я пожала плечами:
– Меня устраивает. Экономит время, да и суточную норму калорий помогает соблюдать точно. Но сегодня я ещё не ужинала, – добавила я, предвосхищая следующий логичный вопрос.
Грег кивнул.
– Ты можешь осмотреться в моём логове, пока я буду занят. Или поиграть с Риком, если хочешь, – он скрылся в кухонной зоне, а Рик, услышав своё имя, встрепенулся и посмотрел на меня, будто в ожидании, что же я решу. Но мне на сегодня хватило взаимодействия с животными. Я поняла, что действительно ещё не успела толком рассмотреть жильё Грега. А ведь быт эмпатов должен значительно отличаться от нашего. И, чёрт возьми, отличия оказались разительны.
Все эмпаты живут либо в замшелых бетонных многоэтажках, выстроенных по устаревшим технологиям, либо в одно-двухэтажных кирпичных домиках с собственным отдельным двором. Некоторым из этих построек уже больше столетия. Кроме того, они ездят на допотопных автомобилях, а кое-где – в повозках, запряжённых лошадьми. Ведь доступ к проживанию в пределах городских колец и возможность пользоваться современной техникой есть только у алéксов.
Единственный способ для эмпата стать полноценным городским жителем и обладателем государственной поддержки – в буквальном смысле превратиться в алéкситимика, пройдя соответствующую операцию на мозге. После этого новоиспечённому алéксу выдаются личные апартаменты, расположенные в одном из небоскрёбов внешнего городского кольца. Все современные полисы, в отличие от тех, что проектировались до Великого смещения, построены по принципу концентрических кругов. Внешние круги – обитель бедняков среди горожан. Чем выше статус и успешность гражданина, тем ближе его апартаменты к центру города. А в самом центре находятся штаб-квартиры всех государственных Служб и административные здания-исполины – наиболее высокие в городе. Крупные промышленные зоны, а также трущобы и поселения эмпатов располагаются за пределами внешних городских колец.
Мои апартаменты находятся близко к центру – в пятом из двадцати шести колец Центрополиса, столицы ОЕГ. Но независимо от того, где располагается жилище алéкса, оно в любом случае значительно превзойдёт дом эмпата по своей технологичности и практичности.
Технологии 3D-строительства с применением жидкого и биодинамического гранита, углеродного волокна и графена позволяют нам в кратчайшие сроки возводить сверхпрочные и надёжные энергосберегающие здания-смогопожиратели, которые вдобавок ко всем своим достоинствам ещё и очищают окружающую среду от загрязнений. О многих нюансах возведения современных зданий мне известно не понаслышке, ведь я создаю программное обеспечение и для строительных 3D-принтеров.
Но раньше я не задумывалась о том, насколько дома алéксов и эмпатов отличаются внутри.
Апартаменты Грега оказались в четыре раза меньше по площади, чем мои. Я насчитала всего пять помещений – комнату гигиены, столовую, и ещё три небольших комнаты для разных нужд. Основное, что бросилось мне в глаза, когда я заглянула в ближайшее помещение – это огромная двуспальная кровать, стоящая посреди комнаты. Я и не предполагала, что такие ещё существуют и искренне считала этот предмет мебели пережитком: алéксы всегда спят раздельно и не нуждаются в просторных кроватях.
Следующее, что я заметила – поначалу, мельком и лишь впоследствии более подробно – это изобилие цветовых акцентов в интерьере квартиры Грега.
И в интернате, и в колледже, и в доме родителей, и в моих собственных апартаментах стены, пол и мебель всегда были выдержаны в однотонной серо-белой гамме. А у Грега по всей квартире в самых неожиданных местах были «разбросаны» разноцветные пятна: плетёные коврики под ногами, вязаный плед на диване в гостиной, горшки с живыми цветами на полках, ярко-жёлтый стул в прихожей. На стенах в каждой комнате у него висели непонятные изображения в застеклённых рамках. А на комоде в спальне я обнаружила рамки с цветными фотокарточками, изображавшими неизвестных мне людей. Всё это не имело ничего общего с электроникой – изображения были изготовлены на бумажных носителях! Будто бы я попала в музей наследия древней цивилизации.
Но сильнее других помещений меня увлекла медиакомната. Домашняя лаунж-зона, как называл её сам Грег. Вдоль самой широкой её стены – огромный стеллаж, снизу доверху заполненный настоящими бумажными книгами. Красные, синие, тёмно-зелёные, ярко-оранжевые корешки создавали эффект неупорядоченного пёстрого безумия. Я провела рукой вдоль одного из рядов и достала книгу наугад. Это оказался увесистый сборник стихов каких-то древних поэтов. Фолиант отлично сохранился: хоть он и выглядел затёртым снаружи, на его грязно-жёлтых страницах хорошо просматривался печатный текст. Прежде я видела бумажные книги лишь пару раз, и то под стеклом, на специальном демонстрационном стенде – так в интернате и в колледже нас знакомили с предметами культуры и быта прошлых веков.
Раскрыв сборник на середине, я попробовала прочесть одно стихотворение… и не поняла ни строчки. Многими месяцами позже мне удалось разыскать этот текст повторно:
Перенеся лишенья, ты станешь вольной птицей.
А капля станет перлом в жемчужнице-темнице.
Раздашь свое богатство – оно к тебе вернётся.
Коль чаша опустеет – тебе дадут напиться.
[2] Конечно, мне было знакомо каждое слово в отдельности. Но всё вместе показалось полнейшей бессмыслицей, набором случайных выражений и словосочетаний.
