Мне показалось занятным, что многие из нынешних высокопоставленных министров по возрасту были гораздо старше той самой системы интернатов. Они воспитывались ещё в традиционных условиях, в обычных семьях. И изучив профайлы каждого из них, я убедилась, что факт проведения симплификации у всех них отсутствовал. Был ли реальным але́ксом хоть кто-нибудь из этих людей? Если да, то разгадка, возможно, в том, что они куют всё остальное человечество под стать себе. А если нет, то кто надоумил их на такие эксперименты над человечеством? Этот вопрос натолкнул меня на следующий: кто, чёрт возьми, вообще всеми нами управляет? Кто такой Главнокомандующий, даже имя которого хранится в строжайшем секрете якобы из соображений безопасности?
После всего, что я накопала, честное слово, я бы уже не удивилась, узнав, что «главным алекситимиком» и всея ОЕГ в действительности окажется эмпат с каким-нибудь раздвоением личности. Но и тут меня ждало открытие – ещё более обескураживающее. Как раз личности и не было. Вообще.
Первый Доверенный заместитель – тот самый, которого все привыкли считать «официальным лицом правительства» скончался шестнадцать лет назад. Зато его голограмма продолжала жизнь заместителя вполне правдоподобно.
Но дальше – больше.
За эфемерной должностью Главнокомандующего скрывался не человек. И даже не группа лиц. Реальным главой Объединённого Евразийского Государства вот уже пятьдесят пять лет являлся искусственный интеллект. Многослойная и супермощная нейросеть, сумевшая однажды убедить определённую группу людей в своём неоспоримом интеллектуальном превосходстве, в результате чего ей доверили право принимать все знаковые решения по управлению государством. Изначально этот суперкомпьютер использовали в качестве главного советчика, однако со временем он каким-то невероятным образом сумел в буквальном смысле подчинить себе волю тех, кто, по сути, обеспечивал его жизнь. В результате все они – и все мы, жители городов, по большому счёту стали обслуживающим персоналом для этого компьютера. Он сам вывел идеальный алгоритм развития государства и место каждого человека в нём. Таким образом, модель современного общества была выстроена более полувека назад бездушной, но невероятно умной машиной, стремящейся «отформатировать» каждого человека по собственному образу и подобию. И дело не в том, что эта машина хотела зла человеку. Как раз наоборот: Главнокомандующий слишком хорошо воплощал изначально возложенную на него задачу – сделать мир совершенным, уберечь человечество от невзгод и привести его к благополучию и процветанию. Он выполнял свои функции самым лучшим из доступных ему способов, исходя из собственного понимания благополучия.
Ошибочность части решений, принимаемых машиной, пожалуй, в современном городском социуме восприняли бы как предмет для сугубо философских споров. Вряд ли та же система воспитания в интернатах могла бы сама по себе подвергнуться серьёзному критическому пересмотру в обществе алекситимиков, этой же системой взращённых.
Но всплыли факты, отчётливо подтверждавшие: главный «мозг» ОЕГ таки совершает ошибки. Чудовищные, если разобраться.
Одновременный взрыв сразу на шести городских магистралях, случившийся больше месяца назад, в действительности произошёл по вине Главнокомандующего. Во время непредвиденного сбоя Супернейросеть приняла одно маленькое, но неверное решение, в результате чего и возник тот самый мощный электромагнитный импульс, который ловко прикрыли версией о террористической акции эмпатов. И это был не первый подобный инцидент…
Как бы я ни была оглушена всей этой информацией, я успела сообразить, что её непременно нужно скопировать на внешний носитель, чтобы показать Грегу. О, если бы только довести до людей все эти сенсации! Отчего-то я была убеждена, что такого рода компромат здорово поможет Союзу. И я не придумала ничего лучше, чем воспользоваться для этой цели всё тем же кристаллом, ведь его первоначальной функцией как раз и было хранение информации любых мыслимых объёмов.
Я стала отправлять на копирование все материалы, казавшиеся мне хоть немного значимыми, пока не наткнулась на огромный подраздел данных: «система обеспечения больших масс населения пищей в условиях затруднённого доступа к природным ресурсам». Я решила пробежать этот раздел по верхам, без особого интереса, ожидая увидеть бесчисленные исследования на тему селекции, а также эволюцию строительства многоуровневых городских теплиц. И, скорее всего, я покинула бы его, даже не скопировав себе. Если бы мне на глаза не попался увесистый каталог с пугающим названием: «Гидролизат человеческого белка»…
Так вот от чего Грег пытался до поры уберечь мою психику.
К тому, что скрывалось в файлах этого каталога, я оказалась морально неподготовленной. Меня мучительно рвало полночи после того, как выяснила бесконечно ужаснувший меня факт. Основным компонентом клеверфуда – главного пищевого заменителя, на котором «сидел» весь ОЕГ – оказался расщеплённый человеческий белок, полученный путём гидролиза подходящих частей тела умерших людей. Именно таким способом искусственный интеллект решал проблему дефицита ресурсов, организовав в городах полностью безотходный цикл.
«Но страшнее всего другое», – сказал однажды Грег в конце истории о гибели своей юной жены в столичной клинике. Теперь я поняла, что же так и осталось недосказанным в тот вечер. Но принять это не смогла.
* * *
Прошло два дня, прежде чем я сумела собраться с мыслями и решилась позвонить Грегу. Впервые я не стала назначать встречу путём оформления заявки на сеанс: я обязана была прямо дать ему понять, что вопрос невероятно важен. Ещё в трущобах он снабдил меня небольшой цифровой трубкой, похожей на допотопные рации. Такими трубками – устаревшими снаружи, но начинёнными современными шифраторами на базе квантовой криптографии – эмпаты пользовались для связи друг с другом, оставаясь при этом спокойными в отношении риска перехвата сигнала извне.
Я несколько раз подряд брала трубку в руки, но тут же, кусая губы, убирала её, придумывая какую-нибудь причину для откладывания звонка. Сначала я говорила себе, что Грег, наверное, занят на сеансе. Потом – что он уже спит. Я отбрасывала от себя трубку, будучи не в состоянии сформулировать внятную мысль.
Наконец, я всё-таки взяла себя в руки и с колотящимся сердцем дала вызов на телефон Грега.
Он принял звонок практически сразу – как будто сидел с аппаратом в руках, ожидая звонка. Интересно, чьего?
– Слушаю? – его мягкий баритон разлился по всему моему телу, отчего я даже прикрыла глаза. Невыносимо захотелось обнять Грега. Но в моём распоряжении был только звук его голоса.
– Привет. Это я. Нам…надо поговорить. Я… нашла к-кое-что, – я старалась говорить спокойно, но голосовые связки плохо подчинялись мне.
– Хорошо. Когда?
– Чем раньше – тем лучше.
– Ммм…я должен подумать. Перезвоню, – и Грег дал отбой. Так неожиданно, что я с удивлением уставилась на трубку. Что-то в этой внезапности, да и в его интонации неясно настораживало.
Он действительно перезвонил, и притом довольно скоро, хотя я почему-то приготовилась, что ждать придётся несколько часов.
