— Не гламурной.
— Ну это я понял. Может, что-то ещё? — Он не отстает, и я отделываюсь шуткой, в которой, по правде, нет и намека на шутку:
— Я думала, что я независимая, сильная и смелая, но на самом деле, как показывает практика — слабачка и типичная неудачница.
— О, класс! Это прям про меня.
— Ты еще и дебил, ботан. Я с тобой личным поделилась, а ты такой же придурок, как все. Не пиши мне больше.
— Эй, погоди, я серьёзно. Я тоже неудачник. Честно. Взять хотя бы этого Макарова. Он меня вообще ни во что не ставил, всю школу на меня натравил. Не подумай, что жалуюсь, но что есть, то есть.
От этого признания екает в груди. Еще слово, и я разревусь. Часто моргаю, снова и снова перечитываю последнее сообщение, и все больше убеждаюсь: придурок прикалывается. С его внешкой и приторной улыбочкой впору записывать дебильные ролики для Тик Тока и пудрить девчонкам мозги — последнее он в данный момент и проделывает.
Вздыхаю и констатирую:
— Ага. Нестареющая классика. Ты ботан и тебя буллят. Извини, но у нас с тобой разные проблемы. И говорить больше не о чем.
— Типа куда нам, столичным ботанам, до проблем подкрученных провинциальных девчонок? А ещё меня обвиняла в пафосе.
— Глеб? Ты же Глеб? Тебя правда так зовут в жизни?
— Угу.
— Так вот, Глеб, иди к чёрту.
— Хорошо. Ушёл.
— И не пиши мне.
— Хорошо.
— Дебил.
— У тебя новый приход?
— У меня новый уход.
— Понял. Тогда, когда закончится, пиши сама.
— Ещё чего?!
— Я просто предложил.
— Отвали уже!
— Отваливаю. Как раз моя остановка. Спасибо, было классно скоротать с тобой дорогу. И удачи в гламурных похождениях!
— Придурок! — в сердцах сворачиваю диалог, и в отражении черного зеркала вижу свои ненормальные, горящие злобой глаза.
А вдруг он не врет?.. Содержимое его аккаунта никак не вяжется с успешностью. Может, придурок, не умеющий вести нормальный диалог, это не он, а я?..
Снова заношу палец над экраном:
— Тебя правда буллят?
— Думаешь, я такими слезливыми историями к девушкам подкатываю?
— Ладно. Прости, что наехала. У меня есть повод.
— Наезжать на незнакомых людей из-за своих проблем — это не повод, а диагноз.
Он уязвлен — отвечает не сразу и старается посильнее задеть, но я бы тоже на его месте злилась. Не ведусь на бубнеж и строчу полный трагедии рассказ: ну, просто, чтобы он знал, кому рассказывает про буллинг.
Конечно, проще было записать голосовое, но Милана вечно прикалывается над моим «прокуренным» тембром и манерой растягивать слова.
— Ага. Диагноз. Не иначе. Каких только «диагнозов» на меня не вешали в школе. Психичка, анорексичка, хикки. Ведьма. Это ролевая модель, и я не могу на нее повлиять: то, что обычно легко удается, при этих уродах оборачивается настоящим кошмаром. Если пою — фальшивлю, как мартовский кот, если говорю — скатываюсь в никому не интересное занудство и дарю им новые шикарные поводы для глума. Чувствую себя куклой, которой уготовили участь вечного изгоя и объекта насмешек. В общем, в один из дней я решила повернуть их оружие на сто восемьдесят градусов: я ведьма, да будет так. Прикол в том, что теперь они сами верят, будто я способна навести порчу, и побаиваются. К чему это я? Резкость — моя вторая натура. Не принимай на свой счет, окей?
Выдохнув, отправляю Глебу свое нытье, и облегчение, смешанное с ожиданием, мурашками проступает на коже. В ответ прилетает три смеющихся смайлика.
— Эй, по-твоему, я тут что, анекдоты травлю?
— Нет. Меня повеселило другое. Похоже, меня тебе бог послал. Ни за что не догадаешься, как меня называют в школе.
— Я попробую. Солнышко? Зая? Киса?
— Хочешь, чтобы меня прямо сейчас стошнило?
— Всего лишь, чтобы ты почувствовал то же, что и я, увидев ту фотку с первого сентября. Тебе там только нимба не хватает. Такой правильный и сладенький, аж скулы сводит.
— Да, чего ты прицепилась к фотографии?
— Потому что меня это бесит. Терпеть не могу вот таких ванильных мальчиков, которых создают не иначе, как в кибер-лаборатории послушания и занудства.
— А почему только мальчиков?
— Потому что мы сейчас говорим о тебе.
— Но ты же меня совсем не знаешь. Я, может, отпетый подонок и негодяй с ангельским лицом?
— Подонок и негодяй, которого буллят? Рассказывай!
— А что же ты, типичная неудачница, делала в экстремальном мини на ночной тусовке?
— Считай это своеобразным социальным экспериментом. Иногда так хочется залезть в голову другим людям и понять, каким с их позиций видится мир. Собственно, этим я вчера и занималась.
— И как тебе их мир?
— А никак. Смертная скука.
— То есть, твоя собственная жизнь веселей?
— Нет. Блин. Да что ты прицепился?!
— Кажется, я начинаю понимать твои школьные диагнозы. Ты ведешь себя крайне недружественно. И нервничаешь по пустякам.
Я снова закипаю. За годы вынужденного отшельничества пришлось выстроить броню, чтобы никто не совался и не делал больно. Подспудно я ищу сопереживания, но, когда нахожу, принимаю его за жалость. А жалость и так сквозит из осторожного тона учителей, серых мышек и тихих ботаников, которые тоже недалеко от меня ушли. Но этот... тип даже не пытается быть корректным и нарочно лезет на рожон!
— Ты что, не прочёл ни слова из того, что я тебе написала? Ты меня тоже не знаешь! Я тебе сказала только про фотографию, а ты меня упрекаешь, воспользовавшись моей же откровенностью.
Он что-то пишет и стирает, снова пишет и стирает, и наконец выдает:
— Ладно. Давай, начнём заново.
— Что начнём?
— Наше знакомство. Привет, меня зовут Глеб Филатов, мне восемнадцать и я ботан, аутсайдер и Святоша.
— В плане Святоша?
— То самое моё прозвище, о котором я тебя спрашивал.
— Почему? Ты верующий?
— Не совсем. Точнее, нет. Но все думают, что да. И я их не разубеждаю.
— Вот это ты меня удивил.
— То ли ещё будет. Говорю же, что ты меня не знаешь.
В рот едва не залетает назойливая мошка — отплевываюсь и обнаруживаю, что он открыт, да еще и растянут в блаженной улыбке. На душе так легко, что есть риск вознестись над скамейкой, тополями и набережной и, словно наполненный гелием шарик, затеряться в облаках.
