Бульба ненавидел внешников всей своей солдатской душой, чем не отличался от самого обычного рейдера, прожившего на Стиксе больше одной недели. То, что творили эти нелюди, не укладывалось в голове.
Они знали координаты и цикличность перезагрузки всех родильных домов в радиусе ста пятидесяти километров, сие знание для простого рейдера бесполезно по одной простой причине: там нет ничего и никого, кроме заражённых и мамаш, которые скоро переродятся. Для внешника же это золотое дно, одна иммунная беременная женщина, окупает все возможные потери с нескольких подобных операций. Вытяжка из плазмы новорождённого после должной обработки стоит бешеных денег, цена исчисляется даже не в бриллиантах, а в их месторождениях. Содержимое двух кубового шприца с вытяжкой, попавшее в дряхлую вену какого-нибудь миллиардера, даст ему до нескольких лет жизни. Крем, изготовленный на её основе, омолодит не менее дряхлую кожу. Омолодит настолько, что придётся менять фотографию в паспорте.
Бульба знал всё это от пленного внешника, тот уже год сидел под замком на самом дне базы. Смазливый тридцатилетний парень работал ассистентом хирурга, имеет должное медицинское образование и очень хорошо зарабатывает, точнее зарабатывал. Сейчас же, он вызывает жалость даже у Бульбы, не говоря уже об остальном, женском составе. Потому вся его прозрачная герметичная камера была сплошь увешана ламинированными плакатами, на которых были описаны все возможные злодеяния внешников. «ПРОЧТИ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ НАЧНЁШЬ ЕГО ЖАЛЕТЬ!» Это был самый заметный из плакатов.
– Скажи Медведю, готовность семьдесят два часа, – отчеканил Бульба.
– Понял, командир.
***
Генерал Говард не любил свою работу. Начав военную карьеру во Вьетнаме, он воевал всю жизнь. После Вьетнама была Камбоджа, затем Иран, Афганистан, Югославия, Ливия. Скромный список военных компаний, в которых он принимал участие. И сейчас, сидя в подземном герметичном бункере, генерал вспоминал о них с умилением, совсем как его отец в последние месяцы жизни, только что слюни не пускал. Возможно, он постарел, но в свои неполные семьдесят генерал не чувствовал себя стариком, напротив, бодр, подтянут и ещё может отжаться двадцать раз, а это какой никакой, а показатель.
Бодрый старик всё ещё заглядывался на женщин, особенно его волновала чернокожая красотка Уильямс. Стерва догадывалась и потому усиленно крутила бёдрами в присутствии генерала. Подсознательно Говард знал, что дело не в возрасте, а в забытом всеми богами месте с населением, которое они никак не могут приручить. Грёбаный Стикс.
И дело не в том, что ему каждый день приходиться проверять списки на расчленение, шестизначная цифра, ежемесячно капающая на счёт, легко закрывает на это глаза, к тому же, это не люди, а мутанты. В этом отношении совесть Говарда чиста, он выполняет долг перед страной. В конце концов и сюда придёт демократия, долг генерала поддерживать имидж страны, которая всегда и во всём первая. Говард не подведёт.
Из задумчивого созерцания карты ближайших кластеров генерала вывел интерком.
– Генерал Говард, сэр!?
– Уильямс!?
«Ох уж эта Уильямс».
При звуке её голоса у генерала поднималась температура, но не во всём теле, а только в промежности, пробуждая подзабытые ощущения.
Маргарет, его жена, уже не пробуждает ничего, кроме нервного тика, который Говард мастерски скрывает. Не трудно два дня за месяц строить из себя любящего супруга. Совет директоров не даёт больше двух дней. Генерал, при желании, мог бы добиться более продолжительного отпуска, но тогда они могут решить, что бессменный генерал устал, и начнут искать сменщика, дабы перевести на вахтовый метод.
Его знакомец из совета уже делал намёки. Говард не мог такого допустить, ведь до желанной инъекции осталось каких-то три месяца, а со сменщиком срок удвоится. Он заслужил право на сыворотку как командующий фортом. Вожделенный укол раз в три года и старость сдаёт позиции. Почти три года назад, когда Говарду сделали первый укол, он завёл интрижку с ассистенткой доктора Маршала, это не трудно, когда скидываешь груз десятков лет и чувствуешь себя молодым жеребцом. Как же приятно ощущать бьющие в голову гормоны. Через несколько месяцев Говард станет ещё моложе, и Латиша Уильямс развеет его тоску.
– Генерал, сэр, воздушная разведка докладывает, сектор семь-ноль-пять перезагрузился на шесть часов раньше запланированного времени.
– Ну что ж, такое бывает, лейтенант, спасибо за своевременный звонок и передайте разведке, что их внимательность зачтётся, – говоря это, генерал рисовал в воображении живописную картину извивающегося под ним упругого чёрного тела Уильямс.
– Так точно, сэр, – сказала лейтенант и отключила связь.
Это игра воображения? Или в её голосе появились игривые нотки?.. Не важно, всему своё время. Сейчас же необходимо заняться рутиной. Кто, кроме него?
– Хейз, – требовательно произнёс генерал, выжав нужную кнопку внутренней связи.
– Генерал, сэр!? – сразу ответил тот, словно знал, что его вызовут именно в эту секунду.
Говарду Хейз не нравился, он считал его тем ещё жополизом, постоянно делал комплименты и пытался выслужиться на ровном месте. Так и хотелось ему сказать, хватит, у тебя уже язык коричневый!
– Сектор семь-ноль-пять, миротворцы и воздушная поддержка, всё по прежней схеме, выполняйте!
– Понял, сэр! Разрешите личное участие? – успел он ввернуть просьбу до того, как генерал отключился.
«Вот же жополиз! А чем дьявол не шутит? Вдруг его мутант загрызёт».
– Разрешаю, – милостиво выдал генерал после недолгого обдумывания.
– Отлично, сэр! Спасибо, генерал! Сэр! – зачастил с благодарностями Хейз. – Я вас не подведу, сэ…
– Кстати! – прервал словоизвержение жополиза генерал. – Используйте дроны только из последней партии, те, которые снабжены тепловизорами. Повторения истории Кэмпбелла нам не нужно.
– Понял, сэр! – радостно отчеканил Хейз и отключился.
Полковник Кэмпбелл своей бесславной смертью подсунул генералу жирную свинью. Вся проблема в том, что в составе группы миротворцев был лейтенант Уотсон и дьявол бы с ним с этим неудачником, если бы не его папаша. Генерал Уотсон оказался тем ещё засранцем, которого не устраивает роль отца, похоронившего героя нации. Оказалось, что он имеет парочку друзей в совете директоров. Те вняли мольбам убитого горем отца и проголосовали за усиление гарнизона форта взводом морских котиков. Во главе с майором, мать его, Уотсоном, старшим братом того неудачника.
И что теперь имеет Говард? Ослабевшие позиции в совете директоров, возможного сменщика или, не допусти господь, приемника в лице старика Уотсона. А его старший сын, которого Говард сослал охранять периметр форта, является вражескими глазами и ушами. С какой стороны не посмотри, одни минусы.
В расстроенных чувствах генерал встал из-за стола и направился к бару. Он знал, что его может успокоить – двенадцатилетний скотч и сигара.
