— К чему спешка? Подумай, Шантара, это важный шаг.
— Подумала уже!
Я брела позади, пока они препирались — с женщинами сестра Шада разговаривала не особо уважительно. Видно, что ситуация ее злит. Скорее всего, ветеран войны считала, что женщины суют нос не в свое дело.
— Ты ребенка от него носишь? — проницательно спросила другая.
Шантара пробурчала что-то себе под нос.
Утолив первое любопытство, женщины больше не обращали на меня внимания.
Я плелась сзади, и от тоски смотрела по сторонам.
Чем ближе к центру, тем выше становились здания — как, наверное, везде. Но все равно оставались приземистыми и большими по площади. Следов войны не было — их не бомбили. На улицах многие в броне — мужчины и женщины. И при этом, никакой военной атрибутики: ни флагов, ни военных памятников, словно война для них — что-то естественное, что не нуждается в символике.
Воинственный народ.
— Присядем, — предложила мать. Мы расселись вокруг низкого каменного стола, спрятанного под навесом.
Столы были разбросаны вокруг фонтана. Под навесом жарко, воздух почти неподвижный, но его разгоняли бодрые струи фонтана. Я заметила, что и здесь кругом высажены опасные цветы в квадратных клумбах.
Усевшись, Лиана ослабила застежку плаща, он сполз с нее, оставшись только на плечах. Остальные поступили так же, и я последовала их примеру, неосознанно повторяя. Нам принесли такой же кувшин, как и вчера.
— Можно мне воды? — набралась я смелости.
Никто не отреагировал, даже презрительно не скривился, что жена Шада такая слабачка. Девушка-рабыня кивнула и принесла мне стакан. Я скучала по маминому чаю с маковником. Здесь вкусы не отличались разнообразием. Даже по сравнению со «Стремительным» они просто невыносимы. И мне придется до конца жизни мириться с этим? Конечно, я рада, что освободилась. Но немного о другом мечтала: что меня примут дома. А теперь и дома-то у меня нет. Везде чужая.
Лишняя в разговорах, я погрузилась в свои мысли.
Даже поговорить не с кем — я не вписываюсь в беседы, и мне григорианкам рассказать нечего. Просто терпят меня. Пригласили из вежливости, теперь игнорируют.
Вот бы сбежать отсюда. Воспользоваться своей свободой и уехать, жить так, как хочу. Может, по-настоящему замуж выйти — за человека, с которым мы друг друга полюбим взаимно и заведем детей. Жить, как я раньше, выращивать на продажу цветы и травы… Или работать ксено-этиком. Эту работу я хорошо знаю и платят за нее неплохо. Я смогла бы устроиться.
Но Григ мне теперь покидать не стоит. Раз Лиам выжил — он постарается отомстить за свое унижение. Его разделали на глазах у всех, у подчиненных и их жен. Он честолюбив и не простит этого. И если Шад сможет за себя постоять, его и государство защищает, ради которого он собой жертвовал, то меня только муж защитит от Лиама.
Когда первый страх и сумятица в мыслях улеглись, я отчетливо это поняла.
Мне теперь всю жизнь здесь жить.
Мы уйдем из родительского дома, как Шад обещал, но все равно останемся на этой планете. К местной еде я привыкну, научусь одеваться как григорианка, но до конца жизни на меня будут искоса смотреть.
На столик упала тень, и я вынырнула из мрачных мыслей. Разговоры стихли. Я подняла голову.
К нам подошла еще одна женщина, и сбросила капюшон на плечи, открывая лицо. Молодая. Судя по росту, возраст у нее примерно такой же, как у Шантары. У нее было симпатичное лицо, волосы, заплетенные в косы, и украшенные тонкими металлическими кольцами. Часть прядей прокрашена черным — она в трауре.
— Эдетт, — тихо произнесла мать Шада.
— Лиана, — ответила григорианка.
Они обменялись неполными приветствиями: давно знают друг друга.
— Иди к нам, — позвала мать Шада. — Посиди с нами. Сочувствую твоему горю, Эдетт. Твоя сестра была храброй.
У нее сестра погибла. В бою, судя по ремарке. Соколиные глаза уставились на меня, и чуть дыры не выжгли.
— Эми-Шад, — горько, с режущей интонацией сказала она, словно приветствие причиняло ей боль.
По имени она меня не назвала. Прочертила границу — холодную и четкую. Взгляд так и остановился на мне.
— Это названная Шада, — сообщила Лиана.
Девушка тут же добавила:
— Бывшая названная.
Глава 12
— Эдетт, — поприветствовала я ее.
Невеста Шада.
Вместо того, чтобы опустить глаза и смутиться, я вовсю разглядывала ее. Теперь поняла женщин, которым было интересно посмотреть на меня. Точно так же меня разбирало любопытство: кого он назвал невестой добровольно.
Наверное, любил ее.
Если брак один на всю жизнь — выбирать партнера будешь тщательно. Жесткой необходимости для брака у григорианцев нет. Можно и не заключать его, если хочешь. Женщина может завести ребенка вне брака. И несмотря на это, они предпочитали скорее иметь семью, чем не иметь.
Точно так же Эдетт и на меня смотрела.
Она тоже его любила — уверена. И хотела видеть ту, ради которой он расторг помолвку.
Я была уверена: Эдетт не примет приглашение и уйдет. Я бы ушла, окажись в такой ситуации, но григорианка села за стол, ей предложили стакан и налили из общего кувшина.
Тонкокостная, красивая и плащ из дорогой ткани песочного цвета, с зеленым кантом из сложного узора. Она встряхнула волосами, выправляя их из-под капюшона и они рассыпались по спине, зазвенев колечками. Такие украшения я видела у некоторых молодых женщин.
Еще обратила внимание на эмблему на застежке, и на платье под плащом. Скрещенные крылья на фоне солнца, щит. Вооруженные силы. Эдетт — боевой пилот.
У Шада невеста была под стать семье, тоже из военной династии и, уверена, заслуженной и прославленной. В пилоты во всех мирах пробиться непросто. Требует самоотдачи и самообладания.
И ее он ради меня бросил. Ради рабыни.
— Как поживает твоя мать?
Эдетт пожала плечами.
— В трауре, как еще.
— А как ты? — с участием спросила Лиана, и мои щеки порозовели.
Они ведь обо мне. Делают вид, что меня не замечают, но говорят косвенно — спрашивают несостоявшуюся невесту, как она пережила расставание с Шадом.
Там, где брак заключают единожды, оказаться брошенной у алтаря — тяжелое испытание.
— Плохо, Лиана. Но, говорят, время даже камни в порошок истирает. Куда там сердцу.
— Постепенно все пройдет, — согласилась та.
— Шантара, слышала, у тебя появился названный?
— Появился, — усмехнулась та. Кажется, сестра и невеста прекрасно ладили. Если учесть боевой опыт обеих, им поговорить было о чем. — Когда ваши вернутся, мы поклянемся. Я короткую клятву хотела, не успели мы, ваших перебросили.
