Им лучше не мозолить глаза. А мне бы убраться поскорее, пока меня не поймали.
— Где хозяева? — робко спросила я.
— А зачем они вам? — он хмыкнул, оглядывая меня сверху донизу.
Я растерялась — какое ему дело? Вроде и знать ему это незачем, но и вопрос подозрительный.
— Тебя с вышки прислали? — продолжил он. — Давай без них разберемся, что к чему… Тащи кабель.
— Н-нет, — растерялась я, не понимая, о чем речь. Он принял меня за кого-то другого, но за кого и что это сулит — выгоды или опасности?
— А ты кто? — он нахмурился.
— Ксено-этик.
Это то, что я действительно знаю, и умею. Больше никем не сумею наняться в экипаж.
— А, ты из этих? — он кивнул куда-то вверх. — Белых воротничков? А че так одета? Ладно, тогда тебе в рубку, видимо. Это туда, — он ткнул пальцем вглубь шлюза, сумрачного и прохладного. — Прямо, потом налево, налево, налево… Найдешь.
Он вернулся к настройке, а я пошла в указанном направлении.
Корабль был тихим и спокойным, будто старый великан, прилегший отдохнуть. Он и был старым, и это неожиданно мне понравилось — хотелось напитаться этим спокойствием, уверенностью в себе.
Коридор закручивался по широкой спирали, во все стороны шли двери. Я прошла до конца и толкнула переборку — корабль был настолько старым, что даже они не автоматические, а открывались вручную.
Внутри оказалась небольшая рубка на два кресла — капитан и помощник. Занято одно: капитанское. При звуке, с которым переборка открылась, кресло развернулось к выходу — в нем сидела юная девушка. Слишком юная.
— Капитан? — я вопросительно подняла брови.
— Кэп на складе, — выпалило прекрасное создание в комбинезоне техника. — Поищи там. По какому вопросу?
— Найм, — коротко ответила я, и девица крепко задумалась с таким важным видом, будто была как минимум советником адмирала.
— А кто нам нужен? Вроде никто. Ладно… — она нажала кнопку на приборной панели и прокричала. — Лони, к тебе пришли!
На склад я вошла, словно на собеседование к транспланетной компании.
Ладони потели, но я изо всех сил держалась, чтобы не начать вытирать их. Нельзя подавать виду, что волнуешься. На собеседовании любого уровня — это всегда минус.
Я придала лицу приветливое выражение, ненавязчиво улыбаясь.
Складом на модуле назывался не буквально склад: там не хранили грузы. Это был пункт управления складами, а также небольшое помещение, где хранили товар, перевозимый только в условиях жизнеобеспечения. Домашних животных, например.
Я вошла через проем с раздвинутыми переборками и огляделась.
Потолок терялся в высоте и был завешан сетками, наподобие маскировочных, только коричневого цвета. Здесь все было в серо-коричневых тонах, а пол медного оттенка, очень красивого, и выглядел потертым.
У дальней стенки в набросанной куче таких же сеток копошилась долговязая фигура в длинном плаще. Он стоял спиной ко мне и не заметил, как я приблизилась. Я деликатно кашлянула.
Парень даже не дернулся: я не сразу заметила, что из них торчат проводки. Он меня не слышал. Я кашлянула погромче, и тут заметила, что за мной наблюдают с диспетчерского места. Это был пульт с несколькими экранами для управления тягачом и грузовыми отсеками. Там сидела женщина и пристально смотрела на меня.
— Лони! — вдруг проорала она и что-то швырнула в парня.
Вблизи я увидела, что это маленький болтик. Он попал парню в спину и отскочил на пол. Капитан резко обернулся, словно в него швырнули осколочную гранату. Глаза расширены, вытаращены и выражение безумное. Я отступила на шаг, не зная, чего от него ждать.
Он выдернул проводки из ушей и его настиг второй крик:
— К нам пришли! — она выбралась из кресла оператора и заспешила к нам. — Тебе чего, девочка?
— Я ксено-этик, — пролепетала я, по очереди глядя на них и не понимая, кто из них главный. — Ищу работу.
Глава 17
— Я Эмма, старпом и штурман, — представилась она, складывая руки на груди. — Что скажешь, кэп?
Эмма была высокой и сильной, как женщина-боец. Я видела таких на арене и рабынями они не были, свободные. Считается, раб не умеет биться, иначе не стал бы рабом. Немолодая, капитан ей в сыновья годился, пусть и с натяжкой.
Старпом — значит, к ней прислушивается.
На маленьких кораблях один человек совмещает несколько должностей. А бывает и так, что в экипаже складывается свой неформальный лидер — и это не кэп, который занимается административными вопросами.
Я поняла, что во что бы то ни стало, но нужно расположить Эмму к себе.
Оглядев меня сверху донизу, она хмыкнула:
— Ксено-этик, говоришь?
Эмма вытянула губы трубочкой и с сомнением цыкнула. Остальные ждали решения: даже капитан. Под прямым взглядом я оробела, но приятно улыбнулась, автоматически вытянулась, как военная. Взгляд Эммы потеплел.
— Берем, — решила она и сразу же ушла по своим делам, словно ей на нас чихать.
Я с облегчением выдохнула, с благодарностью глядя в ее мощную спину, обтянутую коричневой майкой и тугими, потертыми ремнями разгрузки. Под светом корабельных ламп мускулистые плечи лоснились от пота. Эмма умела работать руками и не гнушалась работы — по ней видно.
— Добро пожаловать в экипаж, — Лони протянул руку, и я ответила тем же.
Возраст средний, но выглядит лет на десять моложе. На нем был темно-зеленый плащ до пола, и фуражка под цвет, судя по виду — какая-то рабочая форма. Жидкая борода на узком худощавом лице делала улыбку ехидной, будто он над всеми посмеивается. Но темно-карие глаза не содержали насмешки и были добрыми. Несмотря на придурковатый вид, капитан казался нормальным парнем.
Когда он снял фуражку, оказалось, что под ней прячется короткий хвостик, стянутый на затылке.
— Эмма мой зам, когда пришвартованы, — предупредил он. — На земле и без меня нужно ее слушаться. В небесах и со мной — меня. Запомнила?
Я растерянно кивнула.
— Ёж введет тебя в курс дела.
«Ежом» назвали мужчину лет сорока — лысоватого и с бородой клинышком. На мой взгляд, он больше напоминал козла, чем ежа. Появился в шлюзе, упираясь в переборки руками, словно хотел меня обнять, и обаятельно улыбнулся.
— Я Йозеф. Не смей называть меня Ежом. Эти придурки не выговаривают мое имя.
С каждым словом его голос становился ниже и прекраснее. Я с готовностью закивала — и в мыслях не было. Он подмигнул. Стало неуютно: шутит или заигрывает? После долгих лет изоляции я не могла понять, как себя вести и не распознавала сигналов и социальных норм общества.
