— Видела трофейный, — я обуздала страх, а вместе с ними эмоции.
В этом состоянии лицо у меня становилось слегка застывшим и неподвижным, зато не пропускало изнутри наружу. Эту науку я освоила на «Стремительном», и она все еще мне пригождалась.
— Ты и сейчас его видишь, — Эмма усмехнулась, расслабилась и подбросила кинжал. Он красиво подлетел, вращаясь, и вновь упал рукояткой прямо в сильную ладонь. — Это женский вариант. Ты знаешь, что на Григе женщины сражаются, как мужчины?
— Слышала.
— Вот. А оружие разное. Это ритуальный кинжал григорианской женщины. Я получила его в бою.
Эмма широко улыбнулась, с удовольствием рассматривая красивую рукоять и сияющее лезвие. Во взгляде была гордость и довольствие собой. Она по праву гордилось завоеванным трофеем — справиться с григорианкой нелегко.
— Можно попробовать?
Она удивилась, но передала кинжал.
Я стиснула рукоятку. Она была рифленой, теплой — нагретая рукой Эммы, и ощущалась под пальцами слегка бугристой. Я не сразу поняла, что это выемки под пальцы григорианки. Возможно даже, кинжал отлит по руке хозяйки. Было немного неудобно, потому что у них пальцы длиннее, сильнее и тоньше.
Какая-то женщина заказывала этот кинжал, примеряла рукоять, тренировалась, дралась, владела. Теперь он оказался здесь, на старом торговом корабле, в руках штурманши-силачки.
— А ты умеешь им пользоваться? — я вернула нож новой хозяйке.
Эмма сунула его в ножны привычным движением.
— Как-то умею, — пожала она плечами. — Не как они, но ничего. Хочешь, и тебя научу.
Эмма показала пару простых приемов.
— Тут главное тренировка, — сказала она. — Чаще тренируешься, лучше получается. Если противник сильнее, скрывай оружие, а удар наноси исподтишка и внезапно. Сразу насмерть. Поняла?
Она бросила кинжал мне. Я поймала и попробовала повторить выпад, копируя движение.
— Неплохо, — похвалила она.
По голосу я поняла, что она пытается подбодрить новичка.
— Будешь тренироваться, будет лучше получаться, — добавила она. — Оставь себе пока… На корабле он мне без надобности.
Кинжал я унесла в каюту. Эмма носила его на твердой земле — на планетах или базах. На корабле, где куча работы, он ей только мешался.
Завтра она его заберет, но ночью я немного потренировалась по ее совету. Я поняла, почему Эмма его таскает: смертоносная игрушка, но приятная. Такими вещами хочется владеть, невзирая на то, насколько остро они нужны.
О том, что Эмма дала мне кинжал узнали за завтраком. Капитан заржал, но затем похвалил.
— Лучше иметь оружие, чем не иметь, — глубокомысленно заявил он, подняв вверх указательный палец и забросив ноги на стол. — Оружия не имеют только рабы.
Последние слова заставили меня разозлиться.
Я крепче впилась в кинжал. А он прав: на «Стремительном» оружия рабам не полагалось — и мне тоже. Никакого. Ни боевого, ни ритуального.
Они оставили меня в покое, за столом потекли разговоры, а я играла под столом с кинжалом. Держала его на коленях и проводила по клинку пальцем. Очень жаль было с ним расставаться, но придется вернуть Эмме.
Сегодня ночью у нас швартовка. Вечером Эмма захотела получить его назад.
Она заметила, что я не хочу расставаться с оружием.
— Заведи себе свой, — посоветовала она, но где — не сказала.
Глава 20
На третьей точке мы швартовались долго — выстроилась очередь, а мы были вне приоритета. На станции я вновь увидела рабов — цепочкой они двигались с военного корабля. Все в черном, девушки с убранными волосами. Лица были строгими, неэмоциональными. Неужели я была такой же? И как мрачное привидение ходила по кораблю, не улыбаясь? К хорошему быстро привыкаешь…
— Дерьмо, — с досадой пробормотала я и пошла следом за капитаном, которым вразвалочку двинулся в глубину базы в своем тяжелом брезентовом плаще.
— Что дерьмо? — спросила Эмма позади.
Я даже не знала, что она решила пойти с нами.
Странно, на сделки она ходит не всегда. Значит, сегодня Лони нужно прикрыть. Хоть бы предупредили, что, возможно, будет жарко. Григорианский кинжал был при ней — я обернулась и убедилась в этом.
— Да так, — я лучезарно улыбнулась. — Мысли вслух.
Мой экипаж, как бы они мне ни нравились, меня не понимали. Они привыкли к лишениям войны и рабству. Их этим не проймешь — они рабами не были.
Коридор закончился просторным помещением. За столом в конце зала нас кто-то ждал — Лони сразу же направился туда, а я замешкалась. Мы перекинулись с Эммой парой слов, обсуждая рейс.
Мне безумно нравилось чувствовать себя деятельной, занятой и свободной. Словно так было всегда: я служила на этом маленьком корабле, гоняла с остальными за товаром, выступала посредником на сделках. От чувства сопричастности с ними возникало ощущение уюта. Как будто не было последних лет…
Мечтательно улыбаясь, я дошла до столика и собиралась присесть рядом с Лони, как вдруг остолбенела. К стене привалилась высокая фигура, завернутая в плащ… В первое мгновение мне показалось, что это Шад.
Я едва не упала, вцепилась в край стола, чтобы не свалиться на пол — ноги перестали держать от страха. С горем пополам шлепнулась на скамейку, потупив глаза. Заметив, что руки дрожат, я спрятала их на коленях.
Присутствующие смотрели на меня с удивлением. Особенно капитан.
— У нашей девочки ноги заплетаются, — Эмма попыталась свести все к шутке, хлопая меня по плечу. Она не села с нами и осталась стоять за спиной.
Григорианец — слава богу, незнакомый, смерил меня взглядом янтарных глаз.
— Что ж, — глухо сказал он. — Доставке это не помешает?
Эмма и Лони горячо заверили, что ни в коем случае.
Я попыталась взять себя в руки. Ничего страшного, меня не узнают. Сомнительно, что каждый с их планеты знает в лицо бывшую жену генерала Эс-Тиррана. Есть ведь те, кто совсем не следит за новостями.
Чтобы взглянуть ему в лицо, мне потребовалась вся выдержка.
Он пялился прямо на меня — бесстрастно и пусто, как рептилия с желтыми глазами.
Если и узнал, то не подал виду.
Надеюсь, что нет… Надеюсь.
Я подумала, что у Эммы в ножнах подмышкой григорианский кинжал. А вдруг он заметит? Он не дурак, поймет, что ритуальное оружие никто не отдаст добровольно. Поймет, что это трофей…. Или безделушка с черного рынка. Подделка под григорианское оружие, а это известная вещь.
Успокойся, Рива. Все будет нормально, вернись к работе.
— Приветствую тебя, — я снова опустила глаза, выносить его взгляд было выше моих сил. Он напоминал о Эс-Тирране. Но я уважала его за то, что он относился к народу, представитель которого освободил меня из рабства.
