— К делу, — сказал он, и переговоры стартовали.
Все шло спокойно, мне пришлось вмешаться лишь пару раз. Подсказка понадобилась Лони, когда они договаривались о точном времени старта, выяснилось, что капитан не понимает, когда на Григе вечер и что подразумевается под «после ужина». Второй раз, когда они прощались и григорианец резко встал из-за стола и завел одну руку за спину.
Эмме показалось, что он лезет за оружием. Лони застыл в неудобном положении и чуть не свалился со стула. Я успокоила их, что встал он, прощаясь, а руку прижал к пояснице в знак почтения перед самками другого вида. То есть, перед нами с Эммой.
Мы простились. Он не узнал меня, не заметил кинжала Эммы…
Но все равно было неуютно: я вспоминала пристальный взгляд желтых глаз. Во время беседы он то и дело возвращался ко мне, хотя в этом не было нужды. Григорианец будто хотел что-то сказать мне или запомнить. По ним трудно судить.
Я страшно боялась, что он узнал меня и донесет генералу, где меня искать. Как называется корабль, он знает, наш маршрут тоже.
Я пыталась успокоить себя. Это просто невероятно, чтобы случайный представитель расы узнал и доложил обо мне. Сколько их на планете — миллиарды. Слишком невероятное совпадение, чтобы григорианец, с которым мы встречаемся, оказался политически подкованным и любопытным. У торговцев масса дел.
На корабль мы вернулись под вечер: прошлись по магазинам, посмотрели товар лично для себя. Я ничего не купила, хотя Эмма предлагала одежду и сладости, и даже аванс под это дело. Настроения не было. Я была задумчивой и отвечала невпопад.
Они, весело нагружаясь покупками, даже не заметили, что со мной что-то не так.
Я заперлась в своей каюте и считала часы до отбытия. Хотелось убраться восвояси и поскорее. После встречи с григорианцем я не чувствовала себя в безопасности. Меня преследовал иррациональный страх — кто-то узнает меня, сообщат Шаду или Лиаму и мои дни будут сочтены до поимки.
Неужели этот страх останется до конца жизни? Я повернулась к зеркалу. Может, изменить внешность? Люблю свое лицо… Вернее раньше любила, но есть вещи важнее красоты. Я изменюсь так, что никто не узнает во мне красавицу Риву. Остригу волосы. Сведу татуировки. Стану другой внутренне и внешне.
Но первым делом мне нужны новые документы — на новое имя.
Я больше не хотела быть Ривой. Ривой-рабыней, Ривой-женой, Ривой-дочерью — неважно. Я хотела стать собой новой. Такой, чтобы понравиться себе.
Встреча с григорианцем всколыхнула успокоившиеся страхи. Я слишком расслабилась. Нужно торопиться — скорее думать, где достать документы, подкопить денег и бежать, пока меня не нашли. Следовать своему плану. Но когда я решила отдохнуть, не учла, что теперь сложнее будет собраться. Я оттаяла и мне это нравилось. Я не хотела вновь впрягаться в гонку со смертью.
Черт возьми, мне нравилось жить так — как сейчас, нравилось иметь свой угол, немного денег. Оказалось, на первый порах этого достаточно.
Это меня и подвело — я потеряла бдительность.
Несколько раз я чуть не проговорилась. В первый раз еще в те дни, когда я здесь только появилась. Меня знакомили с другими членами экипажа и когда пришел черед нашего механика, я слегка сглупила.
Чуть ниже ключиц у него были две татуировки: слева номер, а справа — неизвестная эмблема. Эмма пояснила, что он служил в спецвойсках. Можно было промолчать, но меня сгубило любопытство. Я осторожно заметила, что эмблема мне незнакома, стараясь не выдать, что откуда-то знаю, как выглядят эмблемы разных родов войск с разных уголков вселенной. Я не хотела раскрывать, что служила на «Стремительном».
Женщина окатила меня взглядом, полном скепсиса:
— Он не на стороне Сил служил. А воевал за свою планету. За Вегу.
— Вега входила в Альянс, — заметила я.
— Входила, — всплеснула Эмма руками. — И что? Про партизанское движение не слышала?
— Нет, — нахмурилась я. Хотя это логично, даже если правительство складывает перед противником оружие, всегда найдутся те, кто с этим не согласен.
— Красотка, а ты откуда свалилась? — всерьез спросила Эмма. — То не знаешь, это не слышала. Такое чувство, всю войну в бункере просидела.
Я глупо улыбнулась, пытаясь перевести все в шутку. Хотя перепугалась до полусмерти. Она не догадалась, но в глазах я видела искреннее недоумение моему невежеству. Только бы она не запомнила этот разговор. Это самое главное. Чтобы не запомнила и не рассказала другим, чтобы они меня не обсуждали… Потому что кто-то рано или поздно выдвинет верную версию, и они догадаются, что новенькая скрывает что-то, на чем можно подзаработать.
— Да так, с астероида, — фыркнула я и поспешила сделать вид, что мне нужно заняться делом.
Нужно быть осторожнее, твердила я себе, удаляясь по коридору. Осмотрительнее и поменьше трепаться.
Но, к сожалению, мне со многим пришлось столкнуться.
Я многое пропустила, пока была на «Стремительном». Пропустила мир, который изменила война. Теперь несправедливость стала острее. Бедность — жестче. И мне уже не казалось моя судьба настолько горькой, как раньше. Я думала, что пострадала я и другие рабы с Иларии. Наша беда казалась больше, а горечь сильнее. Оказалось, война прокатилась по всем нам, только по-разному.
И не всегда мне было хуже, чем другим. Я хотя бы жива.
Были и другие случаи, когда я чуть не сдала себя сама — слишком расслабилась, полагая, что теперь все улеглось. Но не всегда я была виновата. Как я уже говорила, мои знания ксено-этика были чуть шире, чем принято на таких кораблях. И чуть больше, чем того ждала команда.
Сначала Эмма и капитан, которые перед первой сделкой отнеслись ко мне скептически — я ведь не могла показать сертификатов и диплома, от меня ничего особенного не ждали. Но сделка за сделкой я показывала отличные знания. Они радовались, хвалили меня, а затем Эмма однажды сказала:
— Разрази меня гром, девочка. Откуда ты все это знаешь, если не служила в армии?
Я смущенно улыбнулась в ответ.
— Очень хотела туда попасть, — я и сама не знала, откуда взялось все это в голове, врать я никогда не умела. — Так что штудировала учебники, а меня все равно туда не взяли!
— Много потеряли, дурачье, — она прошла мимо, потрепав меня по голове, как ребенка.
Я без улыбки проследила за ней и выдохнула с облегчением.
Второй раз она заподозрила кое-что похуже. Я смотрела образцы ткани во время одного из заходов в порт. Очень хотелось купить новую одежду, а к Эмме как раз пришла швея, она предложила составить ей компанию и подобрать что-то и для меня.
— Рива, — она заметила, что я листаю раздел с оттенками алого. — А ты часом не с Иларии? Все красный, да белый выбираешь. Традиционные цвета иларианского платья.
Глава 21
Я подняла испуганные глаза, вокруг которых можно было лицезреть предательские угольно-черные татуировки. Тоже иларианские.
