Не могла смириться.
До последнего думала, что он спасется. Верила в него, как обещала. Обстоятельства оказались сильнее нас. Рабское смирение перед неотвратимым концом сыграло на руку. Я не могу с ними бороться. Не могу противостоять системе, двум армиям и двум сильнейшим планетам. Я беглая рабыня с Иларии.
Но у меня есть право на последнее желание.
Если меня осудят на смерть, одну просьбу выполнят — не посмеют отказать. Такие на Григе традиции… Я была женой одного из величайших генералов, хотя теперь он тоже, как и я, пойдет на эшафот. Чаще всего заключенные просят встречи с матерью или позволения написать письмо перед смертью, но я попрошу другого. А на суде я, наверное, увижу Шада, раз он будет здесь. По закону нас должны судить вместе.
Нам не дадут поговорить, но осудят вместе и вместе казнят. Хотя генералу и рабыне будет выбрана разная смерть. Рабыня не может рассчитывать даже на остатки уважения, как Шад. Хотя нас обоих казнят на площади — уверена. Его застрелят. А мне, наверное, удавку на шею.
Но это если приговорят нас обоих. А если только меня?
Мысли гудели, как рой пчел в голове.
Я знала, что все пройдет быстро. Григорианцы не любят растягивать процессы, а после войны — тем более. Эти дни все скорее хотят забыть. Вернуться к миру, хотя после восьми лет сражений это будет непросто, оттого и желание сильней.
Раз Шада привезут вечером, значит, суд пройдет завтра.
Послезавтра нас уже может не быть на свете.
Я тяжело вздохнула и похоронила лицо в ладонях.
После Шантары пришел следователь — пожилой григорианец. Людей, Лиама, видимо, не интересовало, что произошло…
Замотанный в плащ черного цвета, он стоял напротив, как мрачный вестник.
— Я должен опросить вас, Эми-Шад.
— Шад уже здесь? — спросила я.
Он молча кивнул, и я поняла, что дальше спрашивать не стоит.
— Расскажите, что произошло в день подписания мирного договора?
В то время возвращаться была странно даже мысленно. Я больше помнила свои эмоции, чем факты. Но удивительно, то время вспоминалось, как светлое… Из-за Шада. Я рассказала все, что помнила. Меня опросили без лишних эмоций.
— Когда Эс-Тирран вызвал командора, вы уже были его женой?
— Была.
Он с уважением кивнул и вышел. Вопреки фактам, во мне начала зарождаться надежда: григорианцы действуют согласно законам, но сердцем на стороне Лиама не будут никогда. Проблема в том, что, даже выразив мне уважение, меня могут прирезать, если потребуется.
Я дышала на холодные от стресса ладони.
Все решится завтра. Все будет зависеть от нас.
Вечером я начала прислушиваться к тому, что происходит за дверью.
Мне хотелось услышать, не ведут ли Шада. Конечно, я вряд ли услышу его шаги или звон кандалов, но надеялась на это. Хотела, чтобы он был как можно ближе, в соседней камере… Его уже должны были привезти.
Вместо этого возле моих дверей возникла странная заминка. Она распахнулась, но никто не вошел. Охрана за порогом пререкалась с… Лиамом. Я узнала его голос. К нему добавилась гортанная женская речь. Через минуту препирательств в камеру вошла Шантара.
— Твой бывший хозяин сюда ломится, — с неудовольствием сказала она. — Не беспокойся, его не впустят. Слово пусть на суде говорит, а здесь не его порядки.
Я порадовалась, что меня охраняют григорианские солдаты.
— Он здесь? — я вскочила навстречу Шантаре. — Шада привезли?
На смерила меня взглядом и ослабила плащ.
— Здесь, — по взгляду я поняла, что они уже виделись.
С замиранием сердца следила, как она стряхивает пыль с плаща и располагается на тюремной кровати.
— Не тяни же! Вы виделись? С ним все в порядке?
— Насколько это возможно. Он цел.
— Что-то передал?
— Только одно: «Верь в меня». Завтра будет суд, он возьмет там слово. Я уже ознакомилась с обвинениями. Лиам считает, что вы вступили в сговор, с целью убить его. Полагает, Шад не имел права жениться на его рабыне без разрешения. Ты была собственностью «Стремительного».
— Бред!
— Возможно. А возможно, нет. Выслушаем завтра его аргументы. Я говорила с генералитетом, Шада никто не хочет казнить. Смерти он не заслужил точно… Насчет тебя, — она вздохнула. — В общем, Рива, все решится завтра и будет зависеть от стратегии защиты моего брата. Ты ведь помнишь, что интересы государства превыше всего…
— Да, и что?
— К Шаду заходил главнокомандующий. Я не знаю, о чем они говорили.
У Шантары были серьезные, печальные глаза. Может, из-за траура по мужу. А может и другой причина была.
— К чему ты клонишь?
— Если они решат, что государству будет полезна его смерть, он может отказаться от защиты. Так же, как когда-то отказался от названной и карьеры, чтобы взять в жены тебя.
Захотелось выругаться.
— О, этого еще не хватало, — я зажмурилась и села на постель рядом, ноги отказались меня держать.
— Он отказался говорить об этом со мной. Его намерений я не знаю. Отца тоже не захотел видеть. Убить брата я не дам, это точно тебе говорю…
Несмотря на жесткий тон, я не почувствовала угрозы, хотя речь шла только о нем, не обо мне.
— Если Шад сказал — верь, я буду верить, Шантара. Он что-то придумает. Он хотел присоединиться к династии…
— Замолчи! — она тревожно полыхнула на меня взглядом. — Сейчас речь идет о жизни, а не о власти, Рива!
Раздраженно запахнувшись, Шантара ушла. Перебранка у дверей, к счастью, стихла. Лиам так и не сумел ко мне просочиться.
Ночь я провела в мыслях. Почти не спала, не находя себе места. Как бы я ни верила Шаду, но и сомнения его сестры разделяла.
Я сумела уснуть перед самым рассветом, и через минуту солдат потряс меня за плечо.
— Эми-Шад!
Я встретилась с янтарными глазами, которые не сулили ничего хорошего. Умылась прохладной водой и встала. После бессонной ночи наступил эмоциональный ступор: я не тряслась, словно все происходит не со мной.
Надев наручники, меня вывели из камеры.
Я понятия не имела, как выглядит здание суда. Здесь нечасты судебные разбирательства. Как выяснилось, у нас особый случай. За судом над нами будут следить все народы, участвовавшие в войне. Дело не только в зрелищах. Это окончания точка, которую ставил Лиам. От исхода зависело, кто оставит за собой последнее слово и память.
Я надеялась, что в зале заседаний встречу Шада.
Он будет там и все решится сегодня.
Глава 36
Зал заседаний отличался от того, что я ожидала увидеть.
