— Хозяин, ваш брат приехал.
— Тебе лучше подняться в спальню, — решил Зверь.
Я не стала спорить, встала, прижав к себе котенка леопарда, и направилась к двери. Выглядела я такой подавленной и оцепеневшей, что Зверь проводил меня взглядом и велел одному из своих людей:
— Проводи ее.
После того, как я стала близка со Зверем, встречаться с Русланом хотелось еще меньше. Я боялась его гнева…И старая рана еще не зажила.
Зверь и без меня разберется, чью шкуру прибить к воротам.
Со Скорпионом он так и поступил.
Но в гробовой тишине спальни лучше не стало — мысли были об одном. Я представляла, как Руслан входит в клуб, затем допрашивает Диану… По телу проходила дрожь. Вместе с мыслями о Руслане возвращался и ужас тех дней. Но сейчас я могла контролировать свои чувства. Хоть немного.
Я дала Голди молока, и отпустила играть.
Постель была в пухе, хотя ее меняли по два раза в день. Зверь не злился, думаю, он подыгрывал мне, разрешая брать Голди в постель. Видно, руководствовался идеей: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не…
Уход за котенком вытаскивал меня.
Не было времени неподвижно лежать на кровати, и смотреть в пустоту. Руслан бы никогда не разрешил держать животное в своей спальне, еще и брать в постель на ночь.
Руслан теплым никогда не был.
Никогда.
Это его нужно было назвать Зверем, если по факту.
Минуты текли, как смола. Очень медленно. Уже и Голди притомилась, задремав, а с той стороны двери не было ни звука. Я гадала: что они делают? Представляла, как вместе пытают Диану. Или распивают на мировую — они же братья, что бы между ними ни случилось. Или не знаю, что. Почему Зверь так долго?
Черт возьми, как и в прошлые ночи, я хотела, чтобы он скорее пришел, обнял меня, занялся любовью, пожалел. Уснуть рядом, и чтобы не снились кошмары.
Меня насторожил подозрительный шум за дверью.
По ощущениям прошло уже несколько часов. Голди сладко спала на подушке, да и я тоже задремала.
Особо не заволновалась — в «Авалоне» безопасно, за дверью стоит охрана. Просто этого шума не должно было быть. Зверь бы просто вошел. Тогда это…
Когда дверь распахнулась, я села, спустив ноги с кровати, и подтянула к себе черный шелковый халат.
В спальню вошел Руслан.
Я взглянула ему за спину, но там не было никого.
Ни Зверя.
Ни его людей.
Хотя нет, были. Я увидела часть ноги в черной штанине, кажется, охранника вырубили.
На мне была черная полупрозрачная комбинация, в которой я спала вместо ночнушки. Я завернулась в халат и резко встала. Сердце зашлось в груди.
Уходи!
Проваливай! Тебе нечего делать в нашей спальне!
Слова застряли в горле, которое, кажется, даже воздух перестало пропускать. Я не могла сказать ни слова.
Руслан смотрел на меня.
Трезвый.
Я вижу, что трезвый, но глаза как будто пьяные. Все в красных кровоизлияниях. И вид такой, словно через мясорубку пропустили. На нем был черный костюм с сорочкой — уже не совсем свежей, с мятым воротником. И этот запах… Хвойного парфюма. Он мгновенно возвращал в прошлое, бил мозгам, заставлял вспоминать, что с ним я год жила, планировала целую жизнь, ждала ребенка…
Я была с ним несчастна.
У него был такой больно взгляд, что хотелось кричать.
Он разбросал мои вещи.
Сходил с ума в своем пентхаусе.
Растоптал бриллианты, которые дарил.
— Лили… — взгляд скользил по мне, тяжелый и болезненный.
Я в горсть сжала воротник халата, чтобы показать как можно меньше. Хотя что скрывать, я с ним спала. Снова, снова и снова. Я помню наши ночи, судя по его глазам, и он тоже.
Вдруг он заметил кольцо, и его глаза сузились.
То самое, что Зверь надел на меня.
Ну смотри, что уж, раз заметил. Пусть оно жжет тебе глаза. Я хотела, чтобы ему стало больно.
— Где Кирилл? — сдавленно спросила я.
Не думаю, что он повалит меня на кровать и изнасилует после всего, что между нами было, но все равно стало жутко.
Какого хрена он пришел сюда один?
— В подвале, сейчас подойдет, — у него был хриплый голос. — Ты с ним счастлива?
— Что? — обомлела я.
Нет… Конечно, нет.
Я больше не могу быть счастливой. Я дышу через боль, живу через боль — по вине Руслана, между прочим, и даже любимый человек рядом уже не делает меня счастливой.
— Мне с ним хорошо, — ответила я. — Я не уйду отсюда.
А это правда.
Те дни, что я провела одна, я вспоминаю с паническим ужасом. Я больше не хочу туда — в ту страшную ночь, когда вернулась домой из больницы. Я даже не помню, жива я была или мертва: это было пограничное состояние. Абсолютно ужасное.
А он меня не понял тогда… Отец ребенка меня не понял.
Он не должен был оставлять меня одну. Несмотря на то, что гнала, что ненавидела и кричала на весь белый свет. Зверь это понял. А Руслан нет.
Я его проклинала за это, и сейчас желала, чтобы он прошел все те круги ада, что пережила я.
Но сейчас, когда я смотрела ему в глаза — впервые за долгое время спокойно, хоть и с болью, я видела, что с пожеланиями опоздала.
Он уже там.
— Тебе лучше уйти, — прошептала я. — Прошу тебя… Оставь меня в покое, ты причиняешь мне боль.
— Себе тоже, и что?
Я замолчала.
Он пришел поговорить по душам? Не слишком ли поздно?
— Я тебя не побеспокою, родная. Не бойся. Я сейчас уйду.
Руслан просто смотрел на меня, ничего не предпринимая. Не пытался забрать меня силой, как в прошлый раз. И тут до меня дошло, что он смирился. Смирился с реальностью, в который был виноват сам. Свою судьбу и жизнь он создал собственными руками.
Из-за нее теперь страдает и плохо спит, судя по внешности.
— Я хочу, чтобы ты меня простила. За все, Лили. Но больше всего, за нашего малыша…
Сволочь.
Наш малыш… Два простых слова, но связывали они нас крепче любых цепей. Неважно что между нами было, ничего не важно. У нас был ребенок.
Если бы он мне пощечину влепил, и то бы так больно не стало.
— Ты думаешь, я не понимаю? — продолжил он, Руслан облизал губы. — Я знаю, что виноват. Как и то, что ты ко мне не вернешься. Я уничтожил все сам. Ты была права, Лили, мне место в аду.
