Обогнул дерево, и растворился в темноте, оставив меня сходить с ума от страха и надежды. Минуты текли и ничего не происходило. На безумное мгновение оказалось, что я одна в холодном лесу.
Позади раздался тихий треск ветки. Я обернулась, надеясь, что Зверь вернулся с разведки, но передо мной стоял незнакомый мужик в черном дождевике.
Я даже вскрикнуть не успела, когда он пнул меня, целя в корпус.
Удар пришелся в центр грудины.
Сильный, неожиданный и выбивающий воздух из легких. Я отлетела на сырую землю, задыхаясь. В месте удара разгорелась боль, словно мне что-то сломали.
— Шпионка, твою мать… — процедил он, хватая меня за волосы и приподнимая. — Ты кто такая?
Я раскашлялась ему в лицо, не в силах не то, что сказать, даже ответить.
Голова запрокинулась, пока я с хрипом пыталась вдохнуть.
— Кто такая, я спросил?!
— Я… — «Лили Девин» я не смогла осилить. — Я его мама…
Даже не уточнила, чья. Мужик меня отпустил, и сорвал рацию с пояса. Он сейчас доложит — и малыша увезут, я его снова потеряю! Я попыталась подползти к нему, как будто могла остановить. Протянула скрюченные пальцы, но он шагнул в сторону, и они пропахали грязь.
Я захрипела: «Нет!».
В этот момент из-за него вынырнула тень. Все завершилось ударом ножа в шею, и Зверь оттолкнул тело в сторону. Когда мужик рухнул, Кирилл перевернул его и распахнул дождевик:
— Охранник, — он забрал ключи, пистолет, рацию и наклонился ко мне. — Лили, милая? Сильно тебя ударил?
Я затрясла головой, испугавшись, что он отправит меня домой, и встала, опираясь на предложенную руку. Голова кружилась после удара, руки тряслись и дышать было больно — удар был не слабым. Я с облегчением прислонилась к Кириллу, вдохнула поглубже. Больно, не терпимо. Мне ничего не сломали.
— Ребенок был в доме, — сказал Зверь. — Или все еще там.
Я перестала замечать боль.
— С чего ты взял?
— Нашел в мусоре медицинские отходы. Пустые капельницы, флаконы, пеленки…
Я с надеждой смотрела ему в глаза, грязными пальцами сминая майку на груди. И боялась верить каждому слову.
— Давай вызовем людей! — сгоряча предложила я.
И по лицу Зверя видела, что идея плохая, и решения он не видит.
— Тебя видели, Лили. Нет времени ждать, нужно идти быстрее. Поднимут тревогу, и все насмарку. Я пойду один.
— Один? Туда? А если там еще охрана?
— Нужно рискнуть. Ждать не будем. Я думаю, если ребенок там, то на втором этаже, — он указал на ряд окон, закрытых панелями. — В одной из тех комнат. Их закрыли светонепроницаемыми панелями, чтобы не палить, что в доме есть люди. Рация молчит, нельзя терять время.
— Иди, — я его отпустила, и я прижалась к дереву спиной.
Когда Зверь скрылся в темноте, я беззвучно разрыдалась от напряжения и съехала по стволу. Запахнула тонкую куртку. Мне было холодно и больно, внутри все трясло.
Собравшись с силами, я поднялась и начала спускаться по тропе вслед за Зверем. Оставаться на месте так же опасно, как идти.
Он прав, у нас нет времени. И кому доверять — мы не знаем. Меня тянуло к этому дому невидимыми цепями, и захотелось, чтобы в этот момент здесь, рядом, был Руслан. Потому что ощущал бы то же самое.
Я почти спустилась к дому. Ни Зверя, ни других людей не видела: тишина была наполнена звуками ночного леса: шорохом облетающих крон и сухой травы.
— Лишь бы ему повезло… — прошептала я, наблюдая за темными окнами.
Если бы Руслан сейчас был на свободе, я бы плюнула все и ему позвонила — лишь бы помог. Ни о чем я сейчас так не жалела, как о том, что он попал в тюрьму. Они были сильнее вместе. Я их рассорила и теперь пожинаю плоды.
А если он не вернется? Если Зверь погибнет там, что делать мне?
Из-за наблюдения я боялась подходить к дому ближе. У меня даже телефона нет с собой и к машине одна не факт, что смогу вернуться.
Пусть ему повезет.
Я следила за окнами.
Пыталась уловить тень или движение, хоть что-то. Ничего. Зато сзади раздался шорох, не собираясь больше никого к себе подпускать, я спустилась ближе к дому и затаилась в кустах. Не знаю, было это животное или…
Сюда шли. Двое мужчин, они несли что-то между собой — ящик?
Я перестала дышать.
Не заметив меня, они прошли мимо, спустились к дому и открыв дверь, скрылись за забором. И Зверь там один… А их сколько?
Я выдохнула в замерзшие руки.
Я ничего не могла, кроме как ждать.
Через несколько минут калитка распахнулась. Один из них выбежал обратно в полной тишине, споткнулся и также тихо упал. Прищурившись, я напряженно смотрела в темноту, но ничего не видела. Это Зверь его? Я выползла из кустов, с надеждой глядя за забор. Сердце ломилось в ребра. Я спустилась ниже, пригнувшись рядом с неподвижным телом — между шеей и ключицей торчала рукоять ножа. Удар Зверя… Теперь он безоружен.
Я вошла за забор и остановилась, как потерянный ребенок, не зная, куда бежать дальше. Территория двора была компактной, но плохо различимой в темноте, повезло, что нет собак… Иначе меня бы уже рвали на части. Посреди мощеной дорожки валялся опрокинутый ящик. Тело второго мужчины лежало на ступенях.
Кругом стояла тишина.
Он в доме.
— Зверь! — испугалась я, и преодолела ступени, перепрыгивая через рассыпанное медицинское оборудование. Здесь тоже тихо и темно. Если бы не запах жилья, я бы решила, что дом необитаем.
Но здесь пахло жизнью…
В доме я не решилась его звать — только тяжело дышала, озираясь, и прислушивалась. Он умел тихо ходить, скрываться. Но сейчас ножа у него нет. Если в доме есть еще кто-то, чем будет драться — голыми руками?
Дом был большим, от фойе отходили два крыла, но я без сомнений побежала по ступеням вверх. Я плохо ориентировалась, но примерно представляла, в какой части дома искать комнаты с закрытыми окнами.
Где-то наверху раздались выстрелы.
Легкие горели, когда я достигла второго этажа, о боли в груди я вообще забыла.
Мысль, что где-то наверху может оказаться мой ребенок заставила меня бежать быстрей. Страха за себя не было — только за него.
Я пробежала по коридору и рванула двойные двери. Я не ошиблась и посчитала окна правильно — это бы то самое помещение. И здесь был свет. Неяркий, горели только торшеры, но после полной темноты в доме он казался ослепительным.
Я увидела Зверя, а он, услышав, что двери распахнулись, обернулся.
Мы встретились глазами.
Стрелял он, и еще не убрал оружие, оно было в руке.
