— Поставьте… — обреченно попросила я.
Я смотрела из-за спин телохранителей, как он ставит коробку на пол. В этот момент я его узнала — это был юрист, который встретил нас дома у моего отца. Слишком много лиц в последнее время лишили меня возможности их распознавать. Это плохо. Безумно плохо, что юрист — а он был не самым смелым — пришел сюда с коробкой.
— Кто вам ее дал?
— Опекун вашей сестры. Он сказал, передать вам ее здесь. При всех. Это свадебный дар.
— Вы знаете, что там?
— Нет, госпожа Девин, — у юриста был хриплый, усталый голос, полный паники.
Я сглотнула.
Это точно не бомба. Но что же это тогда? Урну с прахом Руслана мне уже приносили, что на этот раз? У меня не было идей, кроме одной — там что-то настолько ужасное, что морально меня размажет. Иначе этот ящик не оказался бы здесь перед свадьбой. Я молилась об одном: чтобы быстрее пришел Зверь, и тогда мне стало бы легче дышать. Сейчас я задыхалась от ужаса.
— Снимите крышку.
Аккуратно, словно внутри кобра, юрист снял крышку с коробки и отступил на три шага, словно предложил мне подойти.
— Проверьте, — попросила я телохранителя.
Молодой парень с бесстрашным лицом подошел, заглянул, и на несколько секунд замер, словно пытался определить, что видит. Фигура напряглась. Выглядел он таким решительным, что не сомневаюсь — будь внутри бомба, он бы без сомнений накрыл бы ее собой, чтобы спасти меня.
Вытащив пистолет, телохранитель взял его как-то странно — как оружие и продолжение руки, но не целясь ни во что. Наклонившись, он что-то подвигал стволом в коробке, и выпрямился.
— Дайте ручку, — попросил он.
Легкое недоумение, но его просьбу выполнили. Ручку передал начальник охраны, и подцепив нечто в коробке кончиком пера, телохранитель вытащил это наружу.
— Господи, что это, — прошептала я, онемев.
На ручке он вытянул длинное белое полотно… рубашку, поняла я, когда увидела рукава. На ткани были пятна крови.
— Что это? — я пробилась из-за охраны и схватила ее руками, расправляя.
От нее пахло знакомым запахом — свежим, еще не выветрившимся, словно Зверь только-только нанес парфюм… Перед нашей встречей. Где его подловили? При выходе из дома? По дороге сюда? Я расправляла ткань и пальцы постоянно напарывались на разрезы ткани. Как раз там, где на рубашке кровь. Следы от ножевых.
Спокойно…. Спокойно. Если бы Зверь был убит, в коробке бы прислали его голову, а не одежду. В этом я уверена на все сто — такой бы подарок на свадьбу опекун бы мне не зажал.
— Где вам дали коробку? — мой голос долетал даже до меня, как чужой. Поразительно спокойный и без эмоций, хотя я ничего не соображала от волнения.
— В доме вашего отца.
— Когда?
— Только что. Я сразу приехал сюда.
Я сделала еще шаг и заглянула в коробку. Кроме рубашки там ничего не было. Даже записки, как в прошлый раз.
Значит, он там.
Я старалась думать быстро, понять, что для меня приготовили дальше и как реагировать. И мне не на кого было положиться или посоветоваться. Моих мужчин рядом больше нет. Ник слишком молод, начальник охраны может вывести меня отсюда или отразить нападение, но он не стратег. Да и ничего мне не угрожает.
Это Зверю угрожало. А не мне.
Кровь засыхает, но она свежая. У них не было бы времени привезти ее издалека. Зверь в доме моего отца или где-то рядом, надо вытащить его оттуда, и понять, чего этот ублюдок добивается.
Телохранитель бросил рубашку обратно в коробку.
Я отвернулась, ловя на себе любопытные, острые и перепуганные взгляды гостей. У господина мэра дрожал второй подбородок, когда он беспомощно смотрел на меня. Глаза бегали. Каждый из присутствующих сразу же отводил глаза, поймав мой взгляд! Только я смотрела прямо на этих трусов.
— Лили… — прошептала Вика, — что теперь делать…
У нее был такой же потрясенный вид. Я потеряла сегодня любимого, а она — опору и защитника.
До меня дошло, что «Авалон» теперь остался без хозяина. Все их имущество, их люди… Нас разорвут на части, если поймут, что братьев больше нет и раздерут на части все, что им принадлежит, и растащат. Надежда теперь оставалась на Ника… И на меня. Потому что мой сын — наследник, но еще никто не знает, что он жив.
Гости успокаивались, сообразив, что бомбы не было, перестрелки не будет, да и свадьбы, по всей видимости, не состоится.
— Нужно уходить, — тихо сказал начальник охраны, положив руку мне на плечо.
Тут же зазвонил телефон. Мой мобильник был у Вики, она положила его в сумочку и теперь энергично там копалась.
— Это твой, — телефон подруга передала мне.
Это он.
Звонит убедиться, что я получила его сраный подарок и сижу тут в прострации и соплях, как он хотел.
— Да? — жестко ответила я.
Мой голос был сухим, как пустыня Сахара. Ни малейших сомнений или эмоций туда не проникло.
— Вы получили коробку, госпожа Девин? — опекун говорил спокойно, я заметила, что ни разу не слушала от него злорадства или насмешек, только живой интерес. Ему правда было любопытно, как я перенесла вручение «дара».
— И чего вы добиваетесь? Если убьете его, меня это не остановит. Скорее заставит активнее действовать, получить наследство и разобраться с тобой, старый хрен, — процедила я. — Где он, к чему вы затеяли эту игру? Хотите, чтобы я вам заплатила? Сказала, что не права? Уступила наследственные права Коринне? Цель всего этого какая?!
На последнем вопросе я сорвалась и закричала. Меня трясло от гнева.
Наверное, не стоило вот так при всех говорить, при мэре, крупном бизнесе. Не стоило раскрываться, но я дошла до черты, когда она остальное уже плевать — пусть смотрят, если заняться нечем.
— А вы так уверены, что он жив? — усмехнулся тот вместо ответов.
— На все сто уверена. Иначе в коробке была бы не рубашка, правда?
— Вы правы, Лили.
— Где он? — от бессилия я снова закричала. — Что вы с ним делаете?!
— Он у меня. И останется здесь, пока мне не надоест. Его нужно проучить, чтобы знал, кто здесь на самом деле хозяин. Не волнуйтесь, то, что останется, я верну вам, госпожа Девин.
И он бросил трубку.
Несколько секунд я пялилась перед собой, просто не веря в это. Не веря, что он не стал шантажировать меня, не попросил денег. Он просто хочет меня размазать, в этом настоящая цель. Хочет уничтожить другими методами, не физическими. Как когда-то расправились с моей мамой. Физически она была жива, но жизнью это не назовешь. Ад. И в этот же ад он хочет окунуть меня.
