— А что это? Подслушивающее устройство?
— Не твое собачье дело, — ответил Руслан, и тот благоразумно заткнулся.
— Понял, шеф.
— Маре согласился тебя принять. Тебя не завалят. Но идти ты должен без оружия.
— Само собой.
— Голый, чтобы ничего не спрятал.
— Э-э-э… — в глазах Леонарда появилась паника. — Шеф, вы серьезно?
— Похоже, что я шучу? — Руслан впервые за разговор взгляну ему в глаза и того вдруг проняло.
Он редко смотрел людям в глаза, кроме самых близких или равных. Мало кто мог таким похвастаться. Брат, сын… Может быть, еще я. Но, если это происходило, люди ниже рангом его пугались. Боялись внимания. На лице Леонарда застыла немо кричащая паника. Понял, что вляпался. Крупно вляпался. Так, что может не вернуться сегодня, если разозлит одного из сильных мира сего. И шансы на это очень большие.
— Поползешь к нему на коленях, подняв руки. Иначе тебя застрелят. Они должны видеть, что у тебя ничего нет, и пропустят только в этом случае. Раздевайся.
Леонард неосознанно поежился и оглянулся через плечо, прикидывая расстояние до ставки противника. Далеко ползти. Глаза наполнились мольбой, впрочем, он быстро принял неизбежность. Лицо странно дернулось, он сорвал с себя шляпу и начал стаскивать куртку и пиджак. Одежду зашвырнул в машину охраны.
— Трусы можно оставить? — без особой надежды спросил он.
— Нет.
— Куда спрятать вещь, что вы дали, шеф? — с каждой следующей фразой голос становился все более безжизненным.
— Бери за щеку.
Леонард сунул маячок в рот, пожевал и кивнул, мол, готов. Он уже разделся, хотя дверь джипа закрывала все ниже груди. Он покрылся гусиной кожей, старался не ежиться, но я видела, насколько ему холодно. Смотреть на него и то было зябко.
Мне всегда было интересно, где проходит та грань унижений, за которой Леонард перестанет пресмыкаться перед братьями. Кажется, этой грани вовсе не существовало. Он все принимал безропотно и обреченно. Но смотреть мне в глаза все-таки избегал.
— Пошел, — велел Руслан.
Леонард вышел перед машинами, я почти не видела его. Он поднял руки, а затем ушел из видимости. Видимо, встал на колени. Долго он так будет идти.
Руслан набирал номер, и предупредил.
— Мой человек идет. Не стреляй.
Телохранитель передал через окно бинокль ночного виденья. На черном пластике дрожали капли: его только что использовали снаружи. Руслан собрался вылезти.
— Что ты ему дал? — спросила я, не особо рассчитывая на ответ.
Но Руслан меня удивил:
— Маячок.
Я нахмурилась.
— Зачем? Ты хочешь за ним проследить?
— Нет, дорогая. По нему наводится пуля, если нет визуальной видимости.
Я открыла от удивления рот, вспомнив металлический кейс и другое оружие, которое грузили в машину.
— У тебя здесь снайпер? — я не на шутку встревожилась. — По кому ты будешь стрелять?
Руслан заметил мои чувства. И понял невысказанный вопрос: эта пуля предназначена Маре? Или Зверю в итоге? Ведь Леонарду он не говорил подойди к опекуну Коринны и подбросить маячок. Да и не допустят его к такой фигуре близко! А к Зверю сказали подойти. Успокаивало только то, что окончательные инструкции Леонард получал уже на улице, я их не слышала.
Я видела, Руслану не нравилось, что я сую нос не в свое дело. Хотя так грубо, как свою шестерку, он меня не осадил.
— А как ты думаешь, дорогая? — тихо спросил он, и вышел из авто, оставив меня наедине с моими паническими вопросами.
Стрелок. У его здесь стрелок.
Я обернулась, пытаясь понять, где позиция. Взгляд скользил по горизонту, полю, деревьям… И зацепился за холм. Кажется, поняла, почему мы перегнали тачки. Руслан высадил там снайпера, и перебрался сюда. С холма тот будет страховать шефа от неудачных переговоров. Или уберет Зверя, если не удастся освободить.
Я предполагала самое худшее.
Что за пуля такая? Раньше я не слышала, что они наводятся вслепую. Спец оборудование он притащил не просто так. Во что бы то ни стало хочет добраться до цели.
Я попыталась представить, как это будет выглядеть.
Если Леонард подбросит маячок незаметно, то это будет карман. Как бы не жизненно важные органы. Значит, разрывная. Большого калибра, чтобы с гарантией уничтожить цель. И сейчас Леонард тащит маячок в зубах. Ему сильно не повезет, если что-то пойдет не так или снайпер поторопится с выстрелом.
Я вспомнила, как Лео дрожал на холоде.
Жаль его.
Я продажного мента не любила. Но даже он такое не заслужил. Этой ночью у него большие — очень большие — шансы разозлить одного из монстров, и погибнуть. Ему не позавидуешь. Но если связался с Русланом, потом отвечать будешь по полной. По себе знаю. Нужно будет иметь в виду, и в случае плохого исхода, позаботиться о его кошке Элеоноре. Он жил один, и невинное животное не заслужило смерти от голода.
Перенервничав, я тоже выбралась из машины.
Боялась, Руслан запихает меня обратно, но он не реагировал. Оперевшись на крышу джипа, он наблюдал в бинокль за происходящим.
— Что там? — выдохнула я, захлебываясь холодным воздухом.
— Идет, — сдержанно ответил Руслан. — Пока ничего интересного.
— Можно тебя на два слова?
Он опустил бинокль и смерил меня взглядом.
— Лили, нет. Я занят. Я не буду с тобой разговаривать.
Я прикусила губу. Он считает, у меня ничего важного, но это не так. Я хотела снова спросить о Звере. Хотела вытащить из него обещание, что не тронет.
— Для кого пуля? — при всех упрямо спросила я.
Руслан мрачно взглянул, и не ответил.
Черт.
— Если ты выстрелишь в него, я от тебя уйду!
Я не поясняла, в кого он не должен стрелять. Все и так знают.
— Прекрати, — отрезал он.
— Ты сам не захотел со мной говорить наедине! Значит, будем говорить при всех! — выкрикнула я. — Если убьешь его, я уйду!
Он положил бинокль на крышу и стремительно пошел на меня. Я испугалась, но не отступила. Сжатые зубы говорили, что Руслан в бешенстве. Схватив меня за рукав, он оттащил меня от машин.
Дышал сквозь зубы, я ждала, что он снова начнет: заткнись, прекрати, и все такое.
— А если нет? — неожиданно спросил он.
Я с трудом выдохнула.
— Что?
— Если я его не убью, ты останешься?
— Об этом уговора не было… — растерялась я, и тут же стало страшно. Кажется, я натолкнула его на мысль заключить сделку прямо сейчас: его снайпер не завалит Зверя, а я остаюсь собственностью Руслана.
