Я неуверенно вошла в комнату. Кажется, отсюда он говорил с нами по телефону. Единственный источником освещения был зажженный камин. Рядом кресло, на полу медвежья шкура. Приятно пахло дымом.
Маре помешивал угли в камине, и вернул кочергу на место.
— Здравствуй, Лилия.
Я нерешительно стояла на пороге. Из-за отсутствия света обстановку видно было плохо. Оранжевые отблески падали на пол и крупную фигуру Маре. Он оглядел меня и пока я обмирала от страха, не понимая, чего ждать, спокойно спросил:
— Почему на тебе пальто моего охранника?
— Потому что мое осталось в машине, — я не хотела углубляться в детали, а Маре не стал придираться.
Он задумчиво прошелся по комнате, сложив руки за спиной. Массивные ладони, крупный подбородок, который он опустил на грудь, все в нем было словно из камня вытесано. Я видела его только раз близко — на похоронах отца, и отвыкла от монументальной внешности.
Я благоразумно молчала и ждала, что скажет Маре. Его не тяготило молчание. Он подошел к невысокому столику, который я прежде не замечала. Тот стоял за креслом, в тени камина и не бросался в глаза. Из высокой бутылки он налил пузатый бокал вина.
— Выпьешь чего-нибудь?
— Спасибо нет, я не пью алкоголь.
— Молодец, — неожиданно похвалил Маре. — Значит, любишь мыслить трезво. Садись, вижу, ты замерзла. Сейчас для тебя принесут горячий пунш.
Он повернулся ко мне с бокалом, затем усадил в кресло. Пальто я сбросила на пол. Его забрала горничная, когда принесла стакан с подогретым пуншем. От него пахло яблоками, апельсинами и специями: корицей и бадьяном. Запах зимних праздников.
Я сделала глоток: пунш был очень вкусный и горячий. После лежания на мерзлой земле то, что доктор прописал. К тому же он хорошо расслаблял. Но больше двух глотков я не сделала и обхватила стакан замерзшими ладонями.
— Так это правда? — спросила я. — Вы мой отец?
Я уже знала, что нет.
Но хотела услышать версию Маре. Если он вправду так считает, рассказывать про тест очень недальновидно. И если он считает, что я его дочь — причем беременная, это может дать мне лишние карты на руки.
— С чего ты взяла?
— Ну… — я смешалась и крепче сжала стакан. — Руслан так сказал. По телефону с вами. Я стояла рядом и все слышала. Он угрожал мне, а вы пошли навстречу.
Маре промолчал, полностью сломав всю теорию. Отошел к окну и застыл там на какое-то время, глотая вино.
— Что ты знаешь про свою мать? — вдруг спросил он.
— Многое. Она была актрисой, познакомилась с отцом, затем родилась я… Ее обвиняли в связи с телохранителем, — добавлять, что им считали его, я не стала. Это повисло молчаливым упреком в воздухе. — Девин ее за это не простил.
— Девин страдал от наследственного заболевания, — глухо сказал Маре. — Он был единственным выжившим мальчиком в роду его отца, твоего дедушки.
Меня кольнуло, что он по-прежнему причисляет меня к роду Девин. Да и охрана ко мне так обращалась.
— Ему с самого детства вдалбливали в голову, что во что бы ни то ни стало он должен оставить наследников. Я знал его с молодости. Уже тогда он был одержим этим вопросом. До твоей мамы у него было двое умерших сыновей и бесчисленное количество неудачных попыток.
— Я знаю. Слышала.
Черт возьми, Девин был упорным человеком. Я бы, наверное, поняла намек природы и бросила бы пытаться после пары-тройки неудачных раз. После десяти — так точно. Но у мужчин слегка другие взгляды на эти вещи, им получение наследника обходится несравненно проще, чем нам, девушкам. Особенно таким самовлюбленным, как Девин.
— Я помню, как они познакомились.
На мою реплику Маре не ответил. Он рассказывал историю, погрузился в воспоминания молодости, и мои ответы не были уместны.
— И понимал, чем все закончится. Он бы использовал ее, как остальных, и бросил, когда попытка оказалась бы неудачной. Так бы оно все и было. Проблема в том, что у нас возник роман.
Я открыла рот, пораженная неожиданным признанием.
Так это правда! Роман все-таки был! Вот с ним?! Я во все глаза пялилась на мужика, который соблазнил маму. Получается, она ему симпатизировала? Он абсолютно не был похож на Девина, другой человек, что же ее в нем подкупило?
— Она была очень милой девушкой. Очень искренней. Очень красивой. Ей не было места рядом с Девином в его мире. Ее бы все равно там загрызли, она не умела защищаться, была слишком добра и прямолинейна, чтобы выжить среди акул, Лили.
О, да.
В это я верю.
Но она боролась до конца, как могла. Наивная провинциалка, решившая добиться чего-нибудь в нашем злом городе.
— У нас не было будущего. Только не с бывшей Девина. Даже выброшенным на обочину им предлагалось умереть или встречаться и выходить замуж за тех, кто был не из высшего общества. Их оттуда изгоняли. А тем мужчинам, которые пытались наладить отношения с бывшими красотками Девина и ввести их обратно в этот круг, я лично перерезал глотки.
Это признание перепугало меня еще больше. Я напомнила себе, что он не просто телохранитель отца. Он его доверенное лицо, исполнитель особых поручений. И когда обвинили маму, это он быстро нашел на кого свалить свою вину и замучил ни в чем не повинного парня.
— Представь себе мое удивление, когда она забеременела.
Так вот почему он уверен, что я его дочь! Только он до сих пор боится признавать это вслух, словно дух Девина придет и пришибет его за такое предательство.
— А затем, когда родилась ты, Лили. Здоровая, жизнеспособная девочка, — он обернулся и подошел ко мне. Большая ладонь легла мне на щеку. Маре не выглядел сентиментальным, он выглядел как чудовище. — Что я должен был думать?
Я затаила дыхание, не зная, как реагировать.
— Девин не поверил, что ты его ребенок. Твою маму пытали, но она не сказала правды. Не выдала меня. За это я безмерно ей благодарен. Я помог ей, насколько сумел, Лили. Вы обе выжили, а тот, кто должен был умер. У меня не было выбора, кроме как так поступить. Иначе составил бы компанию всем, кто был убит в результате этой истории, Лилия. Ты понимаешь, о чем я?
Глава 20
О, да, я понимала. Он искал оправдания.
Я взяла паузу, чтобы обдумать сказанное. Шок. Это не укладывалось в голове.
Он долгое время думал, что я его дочь, и так поступал с нами? Но мама всегда считала моим отцом Девина. Никогда даже не намекала, что это может быть кто-то другой.
Но он думает иначе. Он считает, что я его дочь.
— Неужели… Неужели ты смотрел, как ее мучают, и не помог, — дрожащим голос пробормотала я. Это не укладывалось в голове, у них ведь был роман.
