Вздрогнув, она обнимает меня крепче. Прохладный бриз обдувает нас, заставляя слегка ежиться. Солнце уже практически село и окрашивает разбушевавшийся океан в желто-розовые тона. Сегодня впервые за несколько недель разыгрался шторм.
Накидываю на плечи Алекс плед и целую ее в макушку. Как только она приехала полчаса назад, мы сразу отправились на пляж, и она с ходу выложила все, что копилось внутри.
Я всегда считал себя уравновешенным человеком и старался не влезать в конфликты, но мне абсолютно не нравится то, что этот гнусный тип будет крутиться вокруг Алекс на протяжении многих месяцев и пытаться получить свою выгоду. Сейчас я отчасти жалею, что не проучил его на той вечеринке.
– Не понимаю, почему этот вопрос не обсудили с вами.
– Такие люди, как Томас и Адам, никогда не обсуждают своих решений. Нам прямым текстом сказали, что если мы не согласимся на их условия, то можем не ждать подписания следующего контракта, – на последних словах в ее голосе отчетливо звучит страх. – И что самое мерзкое – именно Алан подставил нас: с его подачи продюсерам взбрело в голову объединить туры. Ты бы слышал, с каким энтузиазмом они говорили о том, чтобы при этом использовать тебя.
– А я тут при чем?
– Все дело в рейтингах. Им очень нравится наш пиар-роман, – бормочет она.
– Если это поможет держать твоего бывшего на расстоянии, то я совсем не против.
– Я была бы только за, но, думаю, это только начало.
Обвив руки вокруг моей талии, Алекс кладет голову мне на грудь и переводит взгляд на океан. Не хочу видеть в ее глазах печаль и сожаление. Если бы я мог забрать ее из этого фальшивого мира с собой, то с радостью бы сделал это. Эта девушка взяла на себя слишком много ответственности. Наверное, если бы не то, что благодаря этой работе она может содержать семью, Алекс уже бросила бы все и начала заново. И я не сомневаюсь, что у нее вновь получилось бы достичь успеха. Она сильная, талантливая и целеустремленная. Не каждый сможет уйти из дома в семнадцать лет, чтобы бросить вызов целому миру. Когда ей стоило быть обычным подростком, Алекс пробивалась вперед. Пообщавшись с Рэйчел, я много чего узнал, и мое восхищение ее старшей сестрой не перестает расти.
Но, пожалуй, больше всего я хочу, чтобы Алекс получала удовольствие от жизни, а не пыталась выжить.
– Почему вы не смените менеджера? – спрашиваю я.
Этот тип не понравился мне, как только я увидел его несколько недель назад, высаживая Алекс около его дома. Если Максвелл, как маленький паразит, пытается подпитываться за счет Алекс, то их менеджер делает это так, что приносит лишь вред и выжимает из группы все соки.
– Раньше в этом не было необходимости. Мы слепо верили ему, пока он самоутверждался за наш счет. А после сегодняшнего совещания это сделать практически невозможно: Алан подстраховался со всех сторон. Самое главное – он втерся в доверие к продюсерам. Не знаю, как именно он смог убедить их пропихнуть к нам Брайса, учитывая, что тот не получает никаких наград, а его последний альбом провалился. Но Алан сделал это, и теперь у нас нет выбора.
– Ты не можешь жить по его указке, – возражаю я. Беру Алекс за подбородок и приподнимаю ее голову. – Это твоя жизнь.
– Кэм, ты думаешь, мне это нравится? – ее голос звучит резче.
Отстранившись от меня, она поправляет волосы и, скрестив руки на груди, сжимает губы в тонкую линию.
– Я не хочу так жить: просыпаться с заранее написанным сценарием дня и следовать ему. Не хочу обложек журналов, глупых вопросов. Но я не могу иначе. Если брошу группу, то моя семья вернется в Комптон. Я не могу этого допустить.
– И поэтому ты должна жертвовать собой?
Вскинув руки, она усмехается.
– Ты не понимаешь, – раздраженно бросает Алекс. – Если ты хочешь ехать на Гавайи, ты делаешь это. Сегодня ты здесь, а завтра тебя нет. А моя жизнь останется такой на ближайшие годы.
Я удивленно смотрю на нее. Алекс закрывает лицо руками и качает головой. Сделав глубокий вздох, она потирает лоб ладонью.
– Прости, ты не заслужил этого. Просто вся ситуация вымотала меня. Наверное, мне лучше поехать домой.
Скинув плед на песок, она встает.
– Что за чушь? Ты никуда не поедешь! – беру ее за руку и притягиваю к себе.
Алекс перебирается ко мне на колени, но избегает моего взгляда. Я переплетаю наши пальцы и, нежно проведя ладонью по щеке Алекс, поворачиваю ее голову так, чтобы заглянуть ей в глаза. Уголки ее губ опущены, несколько прядей свисают на лицо, и я убираю их за ухо, замечая печальный взгляд.
У любого человека сдадут нервы в такой ситуации. Популярность кажется привлекательной только на обложках журналов и ковровой дорожке. Свет софитов, съемки, интервью, крики фанатов и дорогие рестораны – это небольшой бонус, чтобы суровая реальность не казалась такой ужасной. По факту, день за днем твоя жизнь все меньше принадлежит тебе, и ты становишься заложником этой системы.
И, если быть честным, я понимаю Алекс. Я сам так жил последний год: хотел быть ближе к брату и делал все, чтобы стать таким же, как он. Это Трэв любил серфинг. Он им жил и дышал. Я же решил участвовать в этих соревнованиях только потому, что хотел, чтобы его помнили. До разговора с Митчем я об этом и не задумывался. Сегодня мы с ним встретились на пляже и первое время долго сидели рядом и молчали. Смотрели на океан и как постепенно чередовались большие и маленькие волны. Как чайки летали над водой. Было в этом молчании что-то успокаивающее. То, чего нам с ним не хватало. Мы ведь толком не разговаривали за этот год. После случая с Эми его отношение ко мне изменилось. А потом Митч начал говорить о Трэве. О том, что ему так же его не хватает и что порой он по привычке набирает его номер. Я испытал такое облегчение, словно огромный камень свалился с моей души. Но самое главное – он сказал, что я – это я. Мне нет смысла пытаться что-то всем доказать. Все и так помнят и любят Трэва, но жизнь идет дальше. И что все также скучают и по мне.
Придвинувшись ближе, я целую Алекс в уголок губ и, обвив ее талию руками, заглядываю в глаза.
– Возможно, я и правда не понимаю всех правил шоу-бизнеса, и у нас с тобой разная жизнь, но музыка у тебя здесь, – касаюсь пальцем ее груди, прямо напротив сердца. – Если то, чем ты занимаешься, однажды перестанет приносить тебе удовольствие и ты ничего не почувствуешь, взяв в руки палочки, ты просто перегоришь, и это не закончится ничем хорошим.
– Знаю, – шепчет она.
– Ты говорила, что музыка – это свобода. Так живи ей. Бери от нее все, но не позволяй этому становиться тюрьмой для тебя.
Коснувшись моего лба своим, Алекс кладет руку мне на шею, а затем нежно поглаживает щеку.
– Прости меня, – наши взгляды встречаются, и мое сердце пропускает удар.
– Тебе не за что извиняться. В такой ситуации естественно сорваться.
Уголки ее губ приподнимаются в легкой улыбке, которая так нравится мне.
