Обнимаю Пашу крепко и расслабляюсь.
– Паша, вау, – шепчу, чтобы сделать ему приятно.
– Я не почувствовал, – говорит он мне на ухо. Упрямо.
– Блин! – возмущаюсь я.
Паша часто дышит, его твердый член глубоко во мне. Пальцы блуждают по ягодицам.
– Лгунья.
– Я не лгу. Все прекрасно, просто…
– Что? – Горячие губы касаются моей груди. Обхватывают сосок. Паша втягивает его в рот и начинает посасывать, очерчивая языком.
Член во мне дергается. Паша вжимает меня в себя. Это на грани боли и удовольствия! Дыхание рвется.
– Мне нравится заниматься сексом и так.
– Мне тоже.
– У меня… ладно. У меня редко получается кончить с мужчиной. От члена или пальцев.
На самом деле ни разу не получалось еще.
Паша отрывается от моей груди.
– Хорошо. Как получается?
– Во время оральных ласк. Но для этого мне нужно поближе узнать человека.
Паша смотрит в глаза. Моргает. И говорит:
– Идем.
Не слушая возражения, снимает меня с себя. И ведет в спальню. Я хочу возмутиться и отказаться, но он так мило и одновременно угрожающе выглядит голым со стояком, что я просто молчу. Позволяю властному доктору командовать. Притащить меня за руку в спальню. Уложить на кровать.
Паша падает сверху.
– Кажется, у меня сегодня будет передоз секса. – Я отползаю и закрываюсь от него.
– Живо вернулась на место.
– Эй!
Он хватает меня за лодыжки и дергает на себя, я смеюсь. Громко, звонко! А потом смех резко обрывается. Когда его губы касаются моих коленей.
А дальше… не знаю, что именно на меня действует. Или его тон, или слова, или мое нетерпение – мы ласкали друг друга слишком долго, я и правда слишком разгорячилась. А может, вожделение, с которым Паша весь вечер целовал меня, трогал, любил.
Его губы прижимаются к клитору. Язык делает широкое быстрое движение. Я напрягаюсь, но Паша не пускает меня и продолжает целовать. Он лижет меня со страстью, с каким-то неуемным желанием и откровенной похотью, и я начинаю понемногу расслабляться.
Паша отрывается от меня, чтобы развести мои ноги шире, и бормочет себе под нос:
– Пиздец, я щас кончу просто от твоего запаха.
Простреливает током. Я дрожу от этой пошлой откровенности. Паша лижет меня между ног, бесстыдно зацеловывает бедра. Разводит мои ноги еще шире и касается языком ануса. Его влечение к моему телу рождает внутри дикое и тяжелое напряжение. Нервы звенят. Два его пальца проникают в меня. И начинают двигаться. Губы вновь прижимаются к клитору.
Я чувствую, как сильно Паша возбужден. Как сильно хочет. С каким наслаждением трахает меня пальцами и языком. Выкручиваю свои соски. Выгибаюсь. Я закрываю глаза и всего лишь на мгновение теряю над собой контроль. На одну-единственную секунду!
Следом меня скручивают спазмы. Сильные, на грани боли. Сдержать их невозможно. Они рождаются внизу живота и распространяют по всему телу удовольствие. Я замираю, ощущая, как руки дрожат. Низкие стоны рвутся изо рта, меня потряхивает. Я взрываюсь всем телом. Пульс стучит в висках. Пальцы покалывает.
Паша лижет меня, пока я не переворачиваюсь на бок, сжимая ноги. Он поднимается на колени. Обхватывает стоящий колом член и быстро водит по нему рукой. Я таращусь во все глаза, искренне жалея, что в комнате так темно. Хочу видеть его в этот момент. Всего. До деталей.
Паша кончает через пару движений, застонав и чуть запрокинув голову. Демонстрируя мне мужскую похоть. И силу.
Стягивает презерватив, привычным движением завязывает узлом и бросает на пол. Потом падает на кровать, часто дыша. Я тут же льну к его груди.
– Прости, Дианка. Не дотерпел малеха. Хотел тебя потрахать после оргазма. Блядь, такая горячая. Пиздец.
Я улыбаюсь, уткнувшись в его подмышку. Лицо прячу. Он лизал мне и кончил от этого. Аж дрожь по телу.
Глава 16
Утром Адомайтис больше не сыплет ругательствами. Я наблюдаю за ним украдкой из окна кухни, пока варю кофе и пью свежевыжатый апельсиновый сок.
Паша стоит на балконе, в штанах и пальто на голое тело. Курит, разговаривая по телефону. Интеллигентно подносит сигарету к губам, делает затяжку, медленно выпускает дым изо рта. Невольно залюбуешься.
Утром он вновь был вежливым, воспитанным, безукоризненно внимательным.
В неизменном тонусе.
Мне интересно, с кем он беседует ни свет ни заря, поэтому, несмотря на легкую домашнюю одежду, открываю окно на проветривание. Ледяной воздух моментально наполняет кухню, отчего хочется поежиться, но я все равно подхожу ближе к подоконнику и прислушиваюсь.
– Да, меня тоже сомнения мучают, но что сделаешь? – говорит он и смеется. – Жизнь – штука сложная.
Паша проснулся первым, телефон взял и в экран уставился. Я ближе подползла, Паша поспешно мобильный заблокировал, убрал экраном вниз и обнял меня.
Я пообещала себе, что не позволю подозрительности портить наш выходной. Думать не хочется, что он видел те мои фотографии. По идее, нужно бы самой рассказать о прошлом, обсудить, поделиться, но пока слишком рано. Неясно, что между нами. Недели не прошло с моего дня рождения.
Как так вышло, что мы уже переспали? Качаю головой, осушая стакан.
Паша возвращается в квартиру, а я закрываю окно. Он снимает пальто в прихожей, накидывает рубашку, останавливается в дверном проеме кухни. Прислоняется плечом к косяку и… улыбается. В этот момент я отвечаю на собственный риторический вопрос.
Потому и переспали. Улыбка на десятку твердую.
– Ты из фильтра воду брала? – спрашивает Паша. Голос прокатывается по коже.
– Пока из бутылки. Добить надо.
– Не доверяешь, что ли? – приподнимает он брови.
Игриво пожимаю плечами. Паша садится за стол, я ставлю перед ним чашку ароматного кофе. Хочу за своей податься, но Павел обнимает меня и присаживает к себе на колени.
– Пациенты мне зрение доверяют, а ты – фильтр боишься? – шутит он. – Вот так новости.
– Страшно опять затопить соседку. Она не виновата в твоем раздутом эго.
– Ух ты.
Я хихикаю, Паша усмехается. Чмокает меня в плечо. Я беру его чашку и делаю глоточек. Горячий, крепкий, идеальный кофе.
Паша забирает чашку и тоже пробует.
– Кипяток, – говорит мне. – Не обожгись.
– Я люблю горячий. Такой, чтобы вот на грани. Еще чуток, и нёбо облезет.
– А мне нравится латте, – сообщает Паша запросто. – Его можно быстро выпить, на ходу.
