Вероника расширяет глаза.
– У нас есть, – выпаливает она.
– А, – отвечаю я. – Что ж вы не позвонили тогда перед визитом?
Из кухни доносятся аппетитные запахи. Девушки их непременно чувствуют. Что ж.
– Да как-то не подумали. В пятницу за кофе он сказал, что планирует отдыхать.
Слегка прищуриваюсь и напоминаю себе: с Лидой он был несчастлив. Будь иначе, я бы просто не появилась.
– Передать что-нибудь? У меня там обед, я спешу.
Отчасти сочувствую Лиде. Но лишь отчасти. Мне Павел тоже нужен, я слишком долго искала такого, как он. А наглая подружка попросту раздражает. Я бы так себя никогда не вела.
– Передай, что приходила его невеста.
– Мы собирались пожениться, – подает голос Лида. Мелодичный и приятный.
На всех фотографиях в социальной сети она улыбалась. Сейчас – нет.
– Я думаю, Диана в курсе, – фыркает Вероника.
Делаю удивленный вид.
– М-м-м. Он не упоминал вроде бы. Не помню.
Лида вновь оборачивается к Веронике.
– Мы пришли забрать кое-какие вещи Лиды. Это не займет много времени, – чеканит та слова.
– Созвонитесь с Пашей. Я не могу без разрешения отдавать его имущество.
Лида достает из кармана ключи и показывает мне. Внутри все обрывается.
– Он не против, – говорит она и делает шаг вперед.
Я мешкаю и все же… пропускаю их в квартиру. Какие могут быть варианты?
Разуваются гостьи так быстро, что едва успеваю осознать происходящее.
– Располагайтесь, – говорю с сарказмом вслед. – Я болею, так что могу быть заразной!
Угроза биологического характера ревнивых женщин не останавливает.
Мне неприятно. Может, Лида и жила здесь долго, но сейчас эта квартира – наша с Пашей. Мы провели почти сутки на этом диване в обнимку. Мы ласкали друг друга и наслаждались процессом.
Вторжение в нашу идиллию болезненно. Они уже в комнате. Там незаправленный диван. Моя сумка, вещи… Девушки многозначительно переглядываются.
Потом они обе шарятся по шкафам. Я сжимаю телефон, чтобы позвонить Паше и наябедничать. Но в последний момент передумываю. Человек на работе, зачем дергать? Ничего смертельного не происходит.
Они берут несколько медицинских и художественных книг. Потом идут в кухню, я следую по пятам. Масло закипает, пора уже жарить пончики.
– Столовые приборы помой, – говорит Вероника. Кажется, вежливых слов она не знает.
– Не надо, Ника! Ты чего, – одергивает подругу Лида. – Нам надо идти. Я только вазочку вот эту… – Лида быстро достает из шкафа небольшую чашку для варенья. – Я ее из Сочи привезла.
– Хочешь подарить ему посуду? Ты видела, сколько она стоит?
Кажется, кто-то воспринял разрыв подруги слишком болезненно.
– Без проблем, – включаюсь я. – Сейчас сделаю. Мне не сложно.
Собираю ложки, вилки, половник, венчик, ножи и прочую утварь, которую уже успела задействовать в своей масштабной деятельности. Мою в раковине. Потом застываю. О нет! Я забыла, где у него лежат пакеты! Ауч тысячу раз подряд!
Сегодня же видела стопочку, еще подумала, как аккуратно сложены. И в упор не помню, где именно!
Открываю наугад одну дверцу. Мимо.
– Пакеты тут, – быстро указывает Лида.
– Спасибо, – отвечаю я смущенно, доставая тот, что побольше.
Складываю ложки, вилки и все прочее. Увесисто выходит.
– Кастрюли, сковородки, бокалы, тарелки доставать? Наверное, понадобится коробка.
– Нет, это все не мое. – Лида дико краснеет. – Столовые приборы нам мама дарила. Я привыкла к ним.
– Да, удобные, – отвечаю я. – Что-то еще? Подумайте хорошо. Скорее всего, сегодня-завтра Паша поменяет замок.
– Увидим, – демонстративно усмехается Вероника. – Это мы увидим!
– А почему Паша на работе? – переводит тему Лида. – Что-то случилось?
– Да, ему позвонили утром. Пашиному пациенту стало плохо, тот и сорвался. Одинокий пожилой хирург, может, вы знаете?
Вероника закатывает глаза и называет фамилию Лиде.
– Паша всегда поможет, если требуется. Я очень ценю в нем эти качества, – говорю я.
– Это пока, – замечает Лида. Потом с жаром добавляет: – Ты еще с Матвеем не знакома как следует. Могу лишь удачи пожелать!
– Он как раз приедет на пончики. – Нейтрально пожимаю плечами.
Я не лгу, просто преувеличиваю. Так могло бы быть.
Вероника дергает рукой. То ли неудачно, то ли специально… но задевает сахарницу, та падает на пол, трескается. Сахар рассыпается! Меня взрывает раздражением.
– Извините, – говорит подруга Лиды, ничуть не раскаиваясь.
Затем на пол летит чайник. Удар выдерживает, но я, опасаясь осколков, отпрыгиваю в сторону. Хорошо, что успела выпить весь чай, а то бы весь пол был в облепихе.
– Их я дарила, – объясняет свое поведение Вероника и гордо следует в прихожую.
– Боже… – шепчет Лида. – Я сейчас все уберу! Она просто не в духе. Извините, пожалуйста!
– Ничего страшного. Мне не сложно убраться, – отвечаю по возможности спокойно. – Но я бы на вашем месте задумалась, стоит ли дружить с таким хамоватым человеком.
Девушки одеваются в прихожей. Я провожаю. Подаю неподъемный пакет с ложками и вилками. Вероника выволакивает их на лестничную площадку. Лида же мнется на пороге, сжимая книги. Она по-прежнему бледная. Расстроенная. Ей давно пора, но она словно не находит в себе сил уйти. Заглядывает в шкаф в прихожей. Там Пашины куртки, пальто, обувь. Я утром провела быструю ревизию, если уж честно.
– Это все? Может, еще какие-то вещи? – произношу ровно, чтобы поторопить ее. – Думаю, вам больше не стоит приходить сюда. Это будет странно и неправильно.
Он мой.
– Удачи вам, – говорит Лида. – Я просто… его очень сильно любила.
– Я догадываюсь, – отвечаю тихо и совершенно серьезно. Без сарказма и удовольствия. – Его невозможно не полюбить.
После этих слов Лида убегает, не попрощавшись. Наверное, чтобы скрыть слезы, которые становятся неудержимыми. Я знаю, каково это, и вновь сочувствую ей.
Закрываю дверь и возвращаюсь в кухню. Внутри тяжелая пустота. Бывает же, да?
Настроение непоправимо испорчено. Сам факт того, что у Лиды по-прежнему есть ключи, буквально размазал меня по стенке! Все остальное время я держалась просто на силе духа.
Принимаюсь за уборку.
Она его еще не забыла. И он только учится жить без нее. Мне больно и обидно.
