– Я разберусь в этой ситуации! – горячо заверяет отец, затаскивая пакеты в кухню.
– Что случилось? – спрашиваю я, почувствовав неладное.
Мы с мамой растерянно переглядываемся, как и всегда в подобных ситуациях.
– Вера, Диана, мы два часа просидели в очереди! Я прошла полное обследование на всех этих дурацких аппаратах! И что в итоге? Эта клиника еще называется лучшей в регионе! Да как такое вообще могло случиться?!
– Вы ведь к стоматологу поехали?! – уже не на шутку паникую. Мне не нужен дальнейший ответ. И так знаю, что тетя скажет!
И все же вглядываюсь в ее лицо в надежде, что ошиблась.
– Сначала к стоматологу, потом в оптику. Мы случайно увидели брошюры, что «Айрис» бесплатно обследует у нас. А у меня запись аж на начало июня. Решили зайти.
Вдох-выдох.
– Там работает Адомайтис. Тот самый, – проговаривает отец.
– Быть не может! – ахает мама. – А сколько ему уже?! Он кто там, на ресепшене?
– Врач! – выдает тетя. – Что он там может вылечить в таком возрасте?!
– Совсем охренел! – включается отец. – Я родителям его четко сказал, что или берут ответственность на себя, или чтобы ноги в моем городе не было. Ну ничего, я этого так не оставлю!
– Пап, его родители два года назад погибли, – говорю я.
– Это неважно, – отвечает отец.
– Я зашла на прием с этими всеми бумагами. В глаза что-то закапали, не вижу ничего. Мерзавец сделал вид, что не узнал. Я еще слышу: голос смутно знакомый. Потом Оливия вернулась из магазина, нашла меня и… сообщила. Бедняжка, разнервничалась.
– Какой кошмар! – всплескивает руками мама.
– Не то слово! Мы сразу потребовали другого врача, а тот занят! И нужно снова ждать в очереди. Поругались в пух и прах на ресепшене. Нас выставили!
– Разве так можно с пациентами! – Оливия сбегает со второго этажа. – У нас бы за такое отношение уже уволили!
– Боже, да вы чего! – говорю я громче всех. – Зачем устраивать сцену из-за событий двенадцатилетней давности? Павел отличный хирург, попасть к нему – большая удача.
Взгляды присутствующих обращаются ко мне. Обычно я привыкшая выступать перед толпой, но сейчас становится не по себе.
– Я слышала о нем, и не раз, – поясняю, чувствуя, как частит пульс.
Отец просто в бешенстве. Все хуже. Намного хуже, чем я могла себе представить!
– Нет, это конец света. – Он ходит по квартире. – Ни в какие ворота!
– Папа… Пап, пожалуйста, – перебиваю я. – Не стоит так нервничать. Ничего страшного не случилось!
Оливия садится за стол и закрывает лицо руками.
– Хорошо, что Антона с нами не было! Я не подпущу этого человека к своему сыну!
– Поищем другую клинику, – обещает тетя.
– Лучше «Айрис» вы не найдете. Это надо в Москву ехать. Может, не нужно пороть горячку? Пора прошлое оставить в прошлом. Павел – компетентный врач. Способный, неравнодушный. Он правда сможет помочь.
– Диана, что ты такое говоришь? – всхлипывает Оливка. – А где Антон? – спохватывается она. – Где мой сын?!
– Играет в компьютер, – успокаивает мама.
– Он не должен ни о чем знать. Бедный ребенок! Мама, не нужно было нам ехать.
– Как же я одна-то летела бы?
– Теперь лучше?
Начинает раздражать эта душещипательная сцена. И еще я почему-то ревную. Паше нет никакого дела до Оливии. Ей совершенно незачем переживать так уж сильно!
– Ребята, давайте остынем. – Выхожу в центр комнаты. Напряжение достигает максимума. Не так я планировала провести день. Не ожидала, что Оливия отнесется настолько остро! – Мы все люди взрослые, и никто из нас не станет осуждать юную девушку за то, что она когда-то давно испугалась и наврала. Что было, то прошло. Давайте просто жить дальше.
– Наврала? – переспрашивает Оливия.
– Да, Олив, ты ведь солгала тогда насчет Паши. Все знают, что он ни при чем был.
– Я не лгала, – говорит сестра. – Ты мне так и не поверила?
– Олив, ты разве не понимаешь, что подобными обвинениями можешь жизнь человеку испортить? В то время ты была другой, я все понимаю. И ты не обязана отвечать за свои поступки в юности. Просто признайся сейчас, что Павел ни при чем. И мы перелистнем эту страницу.
– Диана, – одергивает отец. – Тихо!
Мое сердце колотится как обезумевшее.
– Я… общалась с Павлом. И думаю, что между ним и Оливией ничего никогда не было. Сестра его… – Развожу руками. Тут хоть подбирай слова, хоть нет, ответ очевиден. Заканчиваю фразу честно: – Оклеветала.
– Я?! – вспыхивает Оливия. – Я – оклеветала?!
– Почему тогда ты не согласилась на тест ДНК? Гордость, понимаю. Пока теста не было, все сказанное – по воде вилами писано.
– Диана, дочка. – Папа кладет руку на мое плечо. – Тише. Мы настаивали на тесте ДНК. Адомайтисы отказались. Вместо этого собрали шмотье и сбежали. Стыдно стало.
– Это неправда, – чеканю я слова. – Мы… общались в одной компании. Павел не такой, как принято считать у нас в семье.
Он бы не стал мне лгать.
– Увы, это правда, дочка, – произносит отец. – Они поступили как трусы. Я таких на дух не переношу. А еще думаю, что, уходя, нужно уходить. Уехали из города – нечего соваться сюда. Все эти годы мы ждали извинений и не получили их. Или я не прав?
– Насколько я знаю, они как раз настаивали на ДНК, – спорю я, но чуть менее уверенно.
– Милая, ты была совсем ребенком и не помнишь того скандала! – встревает мама. – Отец ходил к ним несколько раз. Они даже разговаривать не хотели. Вели себя так, будто мы недостойны! Очень неприятные люди. Хотя с виду хорошая семья.
Мама садится рядом с Оливией и начинает ее утешать.
Папа наливает воды и пьет. Я стою посреди кухни, зябко обняв себя руками.
– Я не хочу больше никогда пересекаться с этим человеком. Никогда-никогда! – просит Оливия.
– Я обещаю, что не будешь, – говорит отец. – Это мой косяк. Проглядел.
Через полчаса я сижу с телефоном у себя в комнате. Плачу. Открываю наш чат с Пашей.
«Скучаю адски адски адски по тебе», – пришло от него сегодня утром. Через полчаса, как мы расстались. Сердце сжимается, когда перечитываю.
«И я», – от меня.
Вдох-выдох.
Пишу:
«Паш, не приходи сегодня к нам на ужин».
Отправлено. Прочитано.
«Почему?»
Качаю головой. Боже. Боже мой.
«Не нужно пока».
«Понял».
