Придумать. Не так ли?
Пульс частит. Роман Иванов даже не представляет, насколько одиноко бывает его дочери. Сколько у нее комплексов и глупостей в голове. Как сложно пробиться и заслужить ее доверие, словно драгоценность.
Хм. Колечко-сердечко из скрепок.
Жестокая победа над людьми, назначенными врагами, ни Оливии, ни Диане не принесла ничего хорошего.
А еще Роман Иванов не знает, каково это – обнимать девушку после любви и чувствовать ее страх перед будущим. Ее дрожь от осознания, что идет против семьи, но и иначе поступить не может. Он не знает, каково это, когда тебя размазывает от беспомощности.
По его мнению, он все делает правильно.
С Коржовым мы подрались прямо в том баре. Я думал, выдержу все. Хотел послушать, обдумать, повлиять. Терпение треснуло быстро. Рука дернулась. С языка сорвались угрозы, которые был уверен, что выполню.
А потом я смотался. Потому что их там была целая толпа. И героическая смерть мало что изменила бы. Столько злости я не испытывал с тех пор, как мои родители бежали из любимого города. Я хотел защитить их, но не мог в то время.
Да, беспомощность – одно из самых убийственных ощущений.
Я обнимал Диану ночью и думал: вот бы время остановилось. Чтобы моя была, горячая, довольная. Чтобы любила и чувствовала, что ее тоже любят. Всегда. А потом понял, как это сделать.
Размазало тогда меня сильно. Ее нежностью и доверием. Пришла же. Взяла и пришла. Из дома сбежала. Пока я гадости про нее слушал, она меня защищала.
– Вы хотите лишить меня всего, что я добился сам, за то, что однажды сами же со мной сделали, – произношу резковато, но все еще спокойно. Этот человек не выведет меня на эмоции. – Я хочу провести ДНК-тест. После этого вы извинитесь за то, что сделали с моей семьей. Родителей уже нет, поэтому придется передо мной. Извинения я приму, выделываться не стану. В той ситуации отец тоже повел себя неправильно. Нужно было не выпускать Оливию из страны до родов и настаивать на этом тесте уже тогда. Родители мне не поверили. Мне вообще вот так просто, на одних словах, за всю жизнь поверил всего один человек. Знаете, кто?
Иванов фыркает.
– Доверие значит очень много. Время и город выберите сами. Предлагаю здесь, потому что лабораторий больше. Кроме того, матери Оливии нужно сетчатку пристреливать, советую не тянуть. После этого мы с Дианой поженимся. Вы можете присутствовать. Можете – нет. Мне плевать. В любом случае обратите внимание на своих партнеров. Например, на Яковлева, который готовит против вас компромат. Вас все ненавидят.
– Яковлев? Че за бред?
– Диана сказала, что он на всех праздниках ваших присутствует как член семьи. Попробуйте проверить его работу. Информацию я услышал от Сергея Коржова, насколько она достоверная – понятия не имею.
– Отличный источник. Браво, Адомайтис!
– Сергей Коржов длительное время находится в состоянии дистресса. Он не может приспособиться к новой жизни, не может примириться и найти адекватные пути выхода.
– Так пусть уматывает на все четыре стороны и живет как хочет! Он ведь отказывается! Знаешь… почему? Потому что тогда нашлась бы возможность устроиться на работу, выплатить штраф и наконец начать жизнь с чистого листа. А ему это не надо.
– Да, он тянет кабалу, перебивается черными незначительными заработками, с каждым годом усугубляя свое состояние и сильнее ненавидя вас и Диану. На вашем месте я бы и на него обратил внимание. Потому что человек, которому терять нечего, может пойти на решительные меры. Особенно если найдет подельника.
– Ты мне угрожаешь?
– Пусть его возьмут на работу. Пусть он выплатит уже этот гребаный штраф и катится на все четыре стороны. И это вы мне угрожаете увольнением. Знаете, что будет в этом случае? Мы с Дианой вернемся в Москву, где без работы я не останусь. Если вы и в Москве найдете способ повлиять на мою карьеру, я увезу вашу дочь за границу. Спецы моего уровня в Европе живут хорошо. Вот только вы этого не увидите.
– Теперь ты мне угрожаешь тем, что увезешь мою дочь далеко? – повышает голос Иванов, подходя ближе.
До меня доносится его дыхание. Призываю всю злость и усилием воли заставляю себя остаться на месте. Больше не отступаю. Он должен понять, что победа не равна счастью. И самосуд не приносит удовлетворения.
– Мне непросто будет принять ваши извинения, но я сделаю это для Дианы.
Мы смотрим друг другу в глаза. Я снова и снова повторяю мысленно, что мне не шестнадцать. И каждое сказанное слово я могу подтвердить поступком.
– ДНК делать не будем. Это издевательство над ребенком, – выдает наконец Иванов.
– Его не я начал. Но я на него пойду, чтобы мои дети были избавлены от слухов.
Иванов молчит. Потом разворачивается и идет к своей машине. Я стою еще пару вдохов, потом сажусь в «Спортейдж». Выдыхаю.
В тот раз отец увидел нашу ссору и выбежал спасать. Сегодня я, кажется, справился сам.
Жму педаль газа. Потряхивает. Надо успокоиться. Этот человек однозначно умеет подавлять, и после даже короткого простого разговора чувствуешь себя выжатым. Дал же бог тестя. А я думал, что Лида нервотрепку устраивала! По сути, с ней вообще никаких проблем никогда не было. Кроме тех, что она сама себе создавала.
Диана ждет у школы. Замечает меня издалека. Пульс вновь частит. Размазывает. Блядь. По стеночке. От того, какая она нежная, красивая, чувственная. От злости на тех, кто посмел обидеть. От желания себе присвоить. Какого-то неадекватного, внутреннего, но сильного. Просто ни о чем другом думать не получается. Хочу ее нестерпимо.
Сомов заявил вчера, что Диана сидит на моей шее, свесив ноги. Со стороны, дескать, видно. Он обратил внимание: одна ее улыбка – и я плыву. В каком бы состоянии ни находился. Что бы ни делал. Она появляется – и заменяет собой все.
Диана улыбается и машет. И я улыбаюсь в ответ.
Как только она садится в машину, обнимаю ее крепко сразу. Целую в губы.
– Привет, – говорит она. – Ты чего, жених? Соскучился?
– Ага. Ты поедешь со мной в Москву, если придется? В плане – жить.
Она серьезнеет. Облизывает губы.
– А придется? – спрашивает осторожно.
– Не знаю. Но Матвей поедет с нами.
– Да, – кивает Диана. – После свадьбы поеду хоть на край света. Если до, то нет.
– Хорошо. Свадьба не за горами.
– Не за горами, – соглашается она. Вздыхает. – Я поеду с тобой. Пора разорвать этот замкнутый круг.
Понимает все. Показывает правую руку – хвастается помолвочным кольцом, которое вчера для нее выбрали.
– К бабуле? – уточняет.
– Сначала за тортом.
– Я знаю одну пекарню по пути. Матвей оценит.
