– Прости, что тебе из-за меня стыдно. Пожалуйста, прости.
Паша улыбается.
Краем глаза вижу, что с другой стороны большой приемной идет Вероника. Быстрым шагом к выходу. Увидев нас, она вспыхивает и отворачивается. У меня же волоски дыбом. Они хотели посмеяться над ним. Над его выбором. Желание провалиться сквозь землю становится нестерпимым.
В следующее мгновение я понимаю, что Вероника в слезах.
– Ты что натворил? – шепчу обескураженно. Округляю глаза. – Ты что, послал их всех? Паша! Хоть не матом?
Он смеется. Впрочем, не отрицает.
Потом тянется и целует меня в губы. Легонько, мы ведь на людях. Но с такой улыбкой обалденной, на которую я и купилась в первый же вечер.
Следом в приемную выходит мужчина, знакомый мне по фотографии. Волков. Ведущий хирург. Провожает дочь взглядом, потом смотрит на нас.
Понятия не имею, видел ли он те фото. Надеюсь, нет.
Паша оборачивается.
– Павел Андреевич, а ты куда? – спрашивает Волков, подойдя к нам и хищно прищурившись.
– На обед. Моя невеста, Диана. Диана, это мой босс.
– Леонид Федорович, я наслышана, – перебиваю. – Приятно познакомиться. Павел часто о вас говорит. В основном хорошее.
– И мне приятно, – улыбается Волков неожиданно широко. Окидывает меня заинтересованным взглядом. Усмехается. – В основном хорошее, значит? А вы мне нравитесь. – Он протягивает руку первым, я пожимаю. – Павел упоминал про свадьбу. Я буду, разумеется. С подарком.
– О, чудесно. Очень рада!
Волков переводит глаза на Пашу.
– В два ты мне нужен. Смертельно.
– Я помню. Буду в здании.
Хирург кивает и подходит к моему отцу. Оливия наблюдает за нами с Пашей. За тем, как говорим, как держимся за руки. Отворачивается и закрывает лицо ладонями. Кожей чувствую ее стыд. Липкий, тягучий, густой.
Да, Паша был прав: стыд – острейшая эмоция. Заставляющая чувствовать себя плохим человеком. Недостойным находиться среди людей. Стыд побуждает прятаться под одеялом от всего мира.
Паша сжимает мою руку. Он со мной, а я с ним. До конца. Нам больше ничего не страшно.
Вместе мы идем в сторону кафетерия и выбираем свободный столик.
– Кто нарыл фото? – спрашиваю, когда он возвращается с обедом для себя и кофе с пирогом для меня. Мой голос звучит уже почти спокойно.
Чуть высоковато, согласна. Павел это считывает. Слегка хмурится.
– Какая разница?
– Вероника, да? Она шустрая. – Ожесточенно ковыряю вилкой шарлотку. – Ревнивая. Завистливая. Терпеть ее не могу. Дрянь.
– Она здесь больше не работает.
– Что? – округляю я глаза.
– Я тоже умею ставить условия, – спокойно отвечает Паша.
– Так Волков же ее отец! Если бы он выбрал дочь?
– Мне похуй.
Паша с аппетитом ест плов. Я вновь начинаю ковырять пирог.
– Так они видели фото или нет?
– А какая разница?
– Паш…
Он осекает взглядом, и я послушно опускаю глаза, соглашаясь.
Мы не предохранялись в том цикле и новый начали, позволяя страсти затмевать глаза. Через раз забывая о защите. Я могу забеременеть в любой момент. И в очередной раз убеждаюсь, что, когда дело касается меня, Павел не пойдет на компромиссы.
Надеюсь, Лида не выдержит вида кольца на его пальце и счастья на лице и тоже уволится. Она в отделе оптики торчит, но все же. Пусть их с Вероникой не будет в нашей с Пашей жизни. Они обе – прошлое.
Дверь кафетерия хлопает. Я невольно перевожу на нее глаза и сжимаю зубы.
Отец с Оливией. Вот же безумный день!
Павел смотрит на моего отца выразительно. Он заведен довольно сильно и может не сдержаться. Боже. Самое неудачное время для разборок! Огрести могут все!
Папа подходит. Оливия следом. У нее покрасневшие глаза.
Паша встает и протягивает руку. Он абсолютно серьезен. Нижняя челюсть напряжена. У меня дух захватывает, когда он такой.
Ладони сжимаю умоляюще.
Папа отвечает на рукопожатие.
– Можно к вам присоединиться? – спрашивает он. – Если это будет удобно.
Голос другой. Настолько неуверенный, что пробирает. Таким я отца еще не видела. Папа опускает глаза.
– Я тут бумаги принес. – Он показывает. Рука слегка дрожит или мне кажется? – Волков всучил. Ничего не понял. Что с моей сестрой?
– Присаживайтесь. Я вам кофе куплю и все объясню, – нейтрально произносит Павел. Без агрессии, но и не доброжелательно. Хотя и это уже неплохо. Да ведь?
Он идет к стойке.
Папа с Оливией садятся за стол.
– Папа, спасибо, – шепчу я. Знаю, для него это тоже непросто.
– Я не могла сказать, – тоже шепчет Оливия. – Диана, он женат был! Его могли посадить. Я должна была защитить, поэтому молчала. Не думала, что все так будет. Мне было страшно.
Она вновь закрывает лицо руками.
Отец дергается. Мой пульс частит.
– Папа, спасибо, – повторяю быстро, демонстративно игнорируя сестру. – Павел хороший, он не будет держать зла. Он… мой любимый человек. Ты все правильно делаешь.
– Ладно уже, – перебивает отец. – За свои поступки нужно нести ответственность. Мы ведь нормальные люди.
– Мне и правда очень жаль, – вновь шепчет Оливия.
– Олив, – говорю я, – тебя я на свадьбе не жду. Ты Паше много зла принесла. Прости, если прозвучит обидно, но я не хочу тебя видеть. По крайней мере… пока.
Она отодвигается подальше и молчит. Павел возвращается за стол и сообщает:
– Кофе сейчас принесут.
Я тянусь и обнимаю его за плечо. Мой.
– Люблю ее, – прямо заявляет Паша моему отцу. Смотрит с вызовом. Провоцирует.
Сердце колотится. Быстро-быстро. Я не одергиваю Павла. Не посмела бы сейчас.
Отец долго ничего не отвечает. Потом произносит:
– Живите, раз вам так хочется. Дальше видно будет.
– Это точно, – соглашается Павел. Выжидает еще секунд десять, потом берет карточку тети, начинает читать.
Наступает тишина. Обстановка непростая, но, кажется, веет перемирием?
Отец пьет кофе. Смотрит в окно. Оливия пялится в экран телефона.
А я… робко касаюсь Пашиной ладони. Он делает для меня много. Только дурак не оценит этого.
В ответ Павел обхватывает мои пальцы, сжимает.
Я тут же улыбаюсь! И думаю о том, что нахожусь рядом с правильным мужчиной.
