А значит, мне больше никогда не понадобится прятаться от всего мира под одеялом. Павел будет со мной, что бы ни случилось. Я же сделаю все, чтобы он никогда не пожалел о своем выборе.
Эпилог
Три-четыре года спустя
Ранняя осень щедра на теплые денечки. Мы с Пашей сидим на лавочке в парке и наблюдаем за тем, как Петр Павлович с аппетитом трескает мороженое. Недавно на приеме педиатр объяснила, что горло необходимо закалять, а более действенного способа, чем мороженое, не существует.
Вот и закаляемся. Зрелище занимательное и, скажу честно, не для слабонервных.
– У него сейчас капнет, – констатирует Павел. Его спокойный и вкрадчивый голос рождает улыбку. – На футболку, Дианка.
– Вижу. – Я не спорю с мужем. Никогда и ни за что.
– Салфетки есть?
– Есть.
– Так сделай же что-нибудь, моя любимая женщина, – умоляет Павел.
Я хихикаю.
– Сейчас, доем только, – отвечаю меланхолично.
Запихиваю остатки вафельного стаканчика в рот и начинаю жевать, успевая при этом на подлете поймать каплю салфеткой.
Петр выглядит абсолютно счастливым. Ему так вкусно, что парень причмокивает. Рядом лежит новая оранжевая вырви глаз машинка на здоровенных колесах.
Мой кареглазый улыбчивый мальчишка с трудно выговариваемой фамилией. Помню, на выписке Матвей отметил, что я его ни разу не обманула. Даже в том, что мне действительно нравится их с братом фамилия: я не только свою понятную на нее променяла, но еще и нового Адомайтиса родила.
– Все, успела, не нервничай, – дразню мужа мягко. – И расслабься. Ты какой-то заведенный.
– Да? Может, немного.
– Случилось что-то?
– Вроде бы нет. Тревожно. Тебе Матвей звонил?
– Нет, а должен был?
– Не знаю. Бабуля меня накрутила утром. Ей кажется, что с ним что-то не то происходит.
– Все будет хорошо, Паш. У Мота есть Юля, Юля беды не допустит.
– Знаю. Боже, Диана, у него снова капает.
Паша не выдерживает, сам берет пачку салфеток и присаживается перед Петей на корточки. Начинает вытирать ему губы, руку. Я невольно любуюсь на мужа, на сына. И на то, как они замечательно ладят.
– Это бесполезно, – смеюсь. – У меня есть с собой сменная одежда.
– Ладно, – отвечает Паша тоже со смешком. – Петь, может, хватит уже мороженого? Такой маленький мальчик, и такое оно огромное. Давай папа заберет?
– Папа, это мое! Не хватит. Я не маленький, а большой!
– Точно. Большой. Ну лопай тогда.
– Кстати, папа сегодня звонил. Ждет нас в гости, – говорю я осторожно. – Ты как к этой идее?
– Когда? – Паша вскидывает глаза.
– Когда мы сможем. От тебя зависит, – быстро добавляю.
Сложная у нас ситуация. Прошлое по-прежнему стоит между семьями, и я не знаю, исчезнет ли оно когда-нибудь бесследно. Павел никогда не говорит о моих родителях плохо, подобные темы у нас табу. Но при любом общении с тещей и тестем наглухо закрывается, ведет себя сдержанно и нарочито вежливо. Будто они не родственники его, а пациенты, и он обязан их вылечить. Паша не позволяет родителям узнать, какой замечательный он на самом деле! Им остаются только мои рассказы и истории.
Я не виню его. Ладить с моим отцом непросто. В идеале действительно лучше соблюдать дистанцию. Роман Иванов – сложный человек. Хорошее отношение он воспринимает как слабость, плохое – как вызов. Мой муж слишком умен, чтобы вестись на провокации.
За последние годы отцу пришлось многое переосмыслить. Изменить отношение к людям. Возможно, он все еще находится в процессе трансформации, становясь лучше.
– Может, через год? – улыбается Паша. – Шучу. Давай в следующие выходные съездим. Я смогу.
– Здорово! Только, Паш, когда папа вновь включит свою шарманку, не молчи. Я очень хочу больше времени уделять работе, но совершенно не готова оставлять Петю у родителей и общаться с ним по скайпу! Они на меня давят!
Паша вновь вытирает сыну лицо. Подхватывает его на руки и, не удержавшись, зацеловывает щеки. Петр заливисто хохочет.
– Даже речи об этом нет, – произносит Павел спокойно, но так, чтобы я прочувствовала решимость. – Если твои родители скучают, то всегда могут приехать к нам. Петя будет жить дома.
– Я так и говорю.
– Хорошо.
Все наши поступки имеют последствия. Бумеранг существует, и никуда от него не денешься. Если бы отец не вынудил Адомайтисов переехать, как знать… возможно, мы бы с Пашей жили в родном городе. Может быть, начали бы встречаться раньше, в моей жизни никогда не появился бы Сергей. Теперь все иначе, и бабушка с дедушкой видят внука по скайпу.
Зато мой муж – успешный хирург, а ко мне очередь из учеников. Мы молоды, талантливы, никогда не достигли бы подобного, если бы не рискнули уехать. Вероятно, такова наша судьба?
Мы идем к фонтану, Петя вдумчиво объясняет отцу все прелести новой игрушки, а я просто рада, что мы проводим время втроем. Павел много работает, и я постоянно по нему скучаю. Он по-прежнему моя мечта, мой идеальный мужчина, которого всегда не хватает, сколько бы времени мы ни проводили вместе. Сомневаюсь, что смогу однажды насытиться им. Думала, мои чувства со временем остынут, но рядом с ним я все та же кошечка, которая ластится при каждой возможности. А он… он тоже скучает. Это чувствуется.
Паша будто бы случайно берет меня за руку, и я улыбаюсь собственным мыслям. О том и речь.
– Ну что, Петр Павлович, как насчет вырубиться сегодня пораньше? – спрашивает он.
Петя сидит у Паши на плечах.
– Я не буду спать, – сообщает сын.
– Вызов принят. Сейчас мы пойдем на детскую площадку, где как следует побегаем. Диана, у нас есть ужин?
– А как же! Плотный.
– Помоемся, поедим, сказку почитаем. И как знать, – добавляет Павел, бросив в меня быстрый многообещающий взгляд.
Я широко улыбаюсь, не думая спорить. Впереди детская площадка, и нужно морально настроиться ежесекундно страховать непоседливого ребенка. Но дальнейшие наши планы обалденно прекрасны!
Мы немного выбиваемся из графика, но в восемь вечера достигаем цели: Петр, вымотанный, распаренный в ванне, наевшийся каши, дрыхнет в спальне. Распахнув халат, я выхожу из комнаты и плотно закрываю дверь. Спешу в кухню-гостиную.
Не так давно мы купили новую просторную квартиру и только закончили ремонт. Паша стоит у окна, смотрит в телефон.
Я быстро подхожу и крепко обнимаю его, а он меня. Прижимаюсь к его шее, вдыхаю запах кожи. Мой.
Паша наклоняется и целует меня. Сначала в щеку, потом в губы. Хватка его рук на моей талии становится сильнее.
