– Разве может быть что-то должен оглан этому мерзкому пауку?
– Вот! Верно ты сказал – мерзкий паук!
– Оглан о нем что-то рассказывал?
– Так, мельком… Да я особо не спрашивала – не до того.
– Так мне бы с ним…
– Завтра праздник – День чистой воды, – поднявшись на ноги, негромко заметила дева. – Я устрою вашу встречу.
День чистой воды отмечали во всех половецких кочевьях. Пили кумыс и горькую хмельную арьку, ездили друг к другу в гости, устраивали состязания, пели песни, слушали заезжих музыкантов – в общем, веселились от всей души. Все, от хана до самого последнего невольника!
Что касается Конджака, так тот был пьян уже с раннего утра, да, скорее, еще даже не просыхал с вечера!
Даже про дочку не спросил – мол, понравилась ли, нет ли? Забыл, наверное… Немудрено!
Правда, появившемуся пленнику обрадовался, встретил, как лучшего друга:
– А! Сотник! Сегодня праздник у нас… Давай-ка выпьем!
– Так надо бы сначала воды… – Кое-что о празднике Михайла уже вызнал и вовсе не собирался напиваться вместе со степняками. А вот воспользоваться их опьянением было бы весьма кстати. Лишь бы не подвел Кариндэ-оглан.
В честь праздника кибитки остановили, поставили кругом, посреди же принялись готовить всякие яства: варили баранину, раскладывали на расстеленной кошме лепешки и сыр, разливали хмельное…
Подскочив к усевшемуся на кошму хану, что-то быстро доложил горбатый слуга…
– А! Якши! – хлопнув слугу по плечу, Конджак повернулся к Мише. – На Горячем ключе наши музыкантов, танцовщиц нашли. Сюда едут! Вот это – настоящий праздник, ага…
Конджак снова поднял рог, глянул на усевшихся рядом сородичей, коих набралось довольно много… Ну, конечно, не тысяча человек, не весь род, но все равно – много. Рядом с ханом сели только самые знатные, как мужчины, так и женщины, степные красавицы с изысканными прическами, в затейливых высоких шляпах. Никакого смущения в обществе мужчин они не испытывали, это были воительницы, дамы, привыкшие повелевать!
Кайрана сидела совсем рядом, изящная, как дорогая игрушка. В узорчатом кафтане из белой парчи, в праздничных замшевых туфлях, с еще более замысловатой прической. А сколько золота на ней было навешано! А разноцветных лент?
– Слава великому хану! – подняв рог, выкрикнул пожилой мужичонка в богатом халате, с узкой седой бородой.
Выкрикнул, конечно, не по-русски, но тут перевод и не требовался.
– Выпьем! – дружно заголосили все.
Ну за кого еще и пить, как не за хана? За Великого Тенгри уже выпили, и за чистую воду – тоже, даже провели как-то обряд. Сурового вида старик в черной мантии и с ожерельем из змеиных голов – по всей видимости, шаман – побрызгал водой на все четыре стороны…
Выпили… Миша тоже, тут уж было не отвертеться. Впрочем, сотник лишь пригубил.
Где-то рядом вдруг забил бубен, послышался томный перебор струн…
Собравшиеся заволновались и обрадованно притихли…
Появились, наконец, музыканты! Точнее говоря – музыкантши, две девушки в богатых кафтанах, с затейливыми прическами и толстым слоем косметики – белил и румян – на лицах.
Сопровождаемые восторженными взглядами, обе поклонились хану и гостям, после чего уселись на кошме, скрестив ноги… Начали играть и петь… Что-то такое… тягучее, минорное, заунывное… Степной блюз! Ну, точно!
Михайла первым захлопал в ладоши – девчонок-то он узнал сразу! Это надо же… Видно было, что и музыкантши обрадовались – глядели сотнику прямо в глаза, Добровоя растянула губы в улыбке. Закончив петь, сверкнула глазами Лана.
Потупив взгляд, Миша старался сейчас ничем не выдать свою радость. Впрочем, на него и внимания-то никто не обращал – все были поглощены зрелищем. Песни кончились, начались танцы. Вернее – танец…
Усевшись скрестив ноги, Добровоя мерно била в бубен – задавала ритм. Мелодию же наигрывали местные молодые парни – на свирели и домрах. Неплохо так получалось, довольно-таки мелодично и с ритмом.
Что же касается танца…
Движения Ланы постепенно становились все размеренней, все сладострастней. В такт задаваемому ритму девушка изгибалась, как кошка… Вот присела… Вот подпрыгнула… А вот сбросила с себя кафтан!
Толпа восторженно взревела! Да и было от чего.
Михайла и поначалу-то подозревал, что никакой нижней рубахи под кафтанчиком Ланы не имеется – из коротких рукавов торчали голые руки, обильно украшенные браслетами…
Так и вышло – под кафтаном не оказалось ничего, кроме узких ноговиц и широкого, расшитого жемчугом, пояса, едва прикрывавшего лоно. Упругую грудь девушки скрывали стеклянные бусы. Впрочем, вряд ли они могли что-то скрыть…
Ловкая, босая, чрезвычайно подвижная и гибкая, Лана быстро очаровала всех…
Через пару часов утомившиеся танцовщицы-музыкантши уселись пировать рядом с ханом.
– Сегодня ночью… – подсев к сотнику, шепнула Добровоя. – Где тебя найти?
Опустив глаза, Миша крепко сжал руку девушки.
– В кибитке хана… или в гостевой. Лучше б я сам…
– Нет! Лана знает все их обычаи. И все степные дороги.
Вот это в корне меняло дело! Теперь становились не нужны ни юная степная красотка Кайрана, ни ее жених.
Не нужны – для побега… Но если вспомнить бродников… Вдруг да удастся выйти на Кочубара? Не использовать такой шанс нельзя.
Стемнело, как и всегда на юге, быстро. Сгустившиеся синие сумерки прямо на глазах превратились в ночь. Правда, нельзя сказать, чтоб темнота была такой уж непроглядной – в звездном бархатном небе ярко светила луна. В ее расплывчатом серебристом мерцании степь казалась какой-то загадочно-ирреальной, инопланетной, марсианской, что ли…
Многие уже храпели прямо здесь, на кошме. Хана давно уже увели в кибитку, но кое-кто еще пытался пить…
Миша устало привалился спиной к колесу телеги и прикрыл глаза. Немного отдохнуть и…
– Кариндэ-оглан ждет тебя, – послышался негромкий голос Кайраны.
Вздрогнув, сотник повернул голову.
– Я готов. Только нужно взять кое-что…
– Мы будем у гостевой кибитки. Вон там, за костром.
– Якши…
Своих девчонок Михайла отыскал сразу, вернее, это они его нашли. Едва сотник поднялся на ноги, как из темноты вынырнули обе.
– У нас здесь лошади… Господин, скорее!
– Не спешим… – косясь на луну, тихо промолвил сотник. – Еще надо сладить одно важное дело.
– Что за дело?
– Короче, сделаем так…
В гостевой кибитке знакомым зеленоватым огнем горел светильник. Рядом с ним, на кошме, сидел молодой человек вполне европеоидного обличья, разве что слишком уж смуглый, этакий жгучий брюнет с воинственно топорщащимися усами. Длинные волосы, синий кафтан, серебряная цепочка на шее, на боку – тяжелая сабля в сафьяновых узорчатых ножнах. Тот еще дʼАртаньян!
