– Нет, но, похоже, вам придется многому еще поучиться. А больше всего тому, как жить бок о бок с немерами без ссор. Хоть, если быть честным, зим рядом вы прожили уже достаточно. А нужно это, потому что вы отправитесь вместе в поход. Завтра.
– За каким драугром
[13]? – вяло возмутился сотник.
– А за тем, что это приказ кнеза. И мой. Нужно помочь местным узнать, куда делся отряд кметей, которых отправили для сбора дани на юг до Лерги. Выбери толковых парней и предупреди, чтобы вели себя тихо. Иначе со мной разговаривать будут, ежели чего.
Вагни, подавив вздох, кивнул и пошел к выходу.
– И уберите эту помойку, в конце концов! – добавил Хальвдан ему вдогонку. – А то спать на улицу всех выгоню.
Сотник только плечом дернул.
Но к вечеру в избе верегов стало чисто. И в который раз детинец охватила легкая лихорадка сборов в дорогу, которая коснулась даже тех, кто никуда не уезжал. Немеры тоже оказались не рады тому, что им придется отправляться в путь с верегами. Однако ни те, ни другие возражать в открытую не решались – видно, Бажан достаточно веско поговорил и со своими людьми. Никогда еще между мужчинами из столь разных родов не чувствовалось такого напряжения. Но к их чести, они держались. А к концу сборов и вовсе можно было видеть их вполне мирно обсуждающими предстоящий поход.
Утром, наградившим Кирият очередным затяжным дождем, отряд из двух десятков человек, как и было условлено, под предводительством немерского сотника, отбыл за ворота.
А на следующий день от старосты Садко прилетел голубь с запиской. В ней парой слов говорилось о том, что трое из четырех разведчиков погибли в стычке с вельдами, не дойдя до их лагеря.
Глава 6
Где-то вдалеке отбивал дробь дятел. Сначала этот звук был тихим и как будто вплетался биением сердца в плотную душную тьму, что спеленала Младу, точно излишне заботливая нянька. Но он нарастал, становился тверже, к нему примешались другие голоса леса: шорох ветвей и травы, постанывание сосновых стволов и полусонное чириканье пичуг. Похоже, светало. В ноздри постепенно пробивался свежий, чуть влажный воздух. А во рту пересохло, гортань слиплась, казалось, намертво. Млада сглотнула липкую слюну и поморщилась, пошевелила неудобно вывернутой рукой – вроде не сломана.
А затем уже загнанными до самых костей гвоздями напомнили о себе ранения. И в темени словно забилась деревянная колотушка. Млада пошевелилась снова. Села, упираясь здоровой рукой в сырую, прохладную землю. И открыла глаза. Все вокруг покачивалось и плыло, перед взором вздрагивали цветные пятна. Штанина прилипла к раненому бедру, насквозь пропитанная кровью, в правом плече торчал солидный обломок древка стрелы. Сам же наконечник засел чуть наискось и как будто резал плоть изнутри. Зазубренный – доставать будет сложно и болезненно.
Млада посидела немного, пока не замерла круговерть леса, отыскала рядом на земле меч и попыталась встать. С первого раза не вышло. Она ругнулась, собралась с духом и попробовала снова. Покачнулась, схватилась за шершавый ствол сосны, ругнулась еще раз – крепче. Сил почти не было – видно, потеряла прилично крови. Но сейчас раны были только чуть влажными. Она, спотыкаясь и кляня вельдов, поковыляла из низины на тропу. По пути заметила брошенный Галашем пустой тул и тут же – лук. А потом нашла и самого стрельца: он лежал ничком в траве, все еще сжимая в руке топор. И даже сквозь мутную пелену Млада видела – не дышит. Но она упрямо опустилась на колено и перевернула кметя на спину. Спереди он был иссечен точно стальным бичом. Мертвые глаза неподвижно смотрели в пустоту.
В таком же виде нашлись на тропе Надежа с Невером. Следопыт, похоже, держался и отступал дольше всех, а потому пострадал сильнее. В его спине торчали две стрелы с бурым оперением. Млада невольно опустилась рядом с ним – коленями в намешанную с кровью, вздыбленную грязь.
Паршиво. Как же паршиво все вышло.
Она замерла, держась за раненое плечо, глубоко дыша, стараясь побороть давящую изнутри дурноту. И только несколькими мгновениями позже осознала, что́ кололо ее неестественностью, чуждостью произошедшего больше, чем гибель трех сильных кметей.
Вокруг не было ни одного тела вельдов.
Млада осмотрелась раз и другой – и верно. Все походило на то, будто кмети в безумии зарубили сами себя. Неужто вельды оказались столь заботливы, что забрали тела собратьев в лагерь? Быть того не может! Но другого объяснения не находилось.
Ну и пес с ними.
Млада медленно поднялась на ноги и, пошатываясь, снова ушла в глубь леса. Она и хотела бы убрать с тропы мертвых кметей, но в первую очередь нужно было заняться собственными ранами. Сваленные в кучу дорожные мешки нашлись на том месте, где их оставили. Млада взяла свой, порылась в нем и перво-наперво крепко перетянула раненое бедро, скрутив чистую тряпицу жгутом. Для начала достаточно.
В мешке Надежи она нашла запасной нож. Побродив по округе, нарезала с молодых сосенок достаточно сухих веток. А потом не без труда развела костер в том самом овраге, откуда недавно стрелял Галаш, не слишком заботясь, что ее могут заметить с тропы. Нападут – все равно одной не выжить. Если же тащиться далеко в лес – можно потерять силы. А там и заплутать. Тоже мало хорошего в ее-то нынешнем состоянии, когда гудящая от удара голова была почти пуста, разум только вяло отзывался редкими мыслями, а ноги подкашивались едва не на каждом шагу.
Млада чуть посидела в тепле и, согревшись ровно настолько, чтобы бойчее шевелились заледеневшие пальцы, достала мешочки с перетертыми в порошок травами: тысячелетником и зверобоем. Обстругала и расщепила на одном конце тонкую осиновую веточку. Сжав зубы, медленно воткнула ее в рану на плече – вдоль древка, чувствуя, как раздвигается пробитая мышца. Снова поплыло все перед глазами от боли; потекла кровь. Млада перевела дух, одними губами произнося проклятия. Тонкой полоской ткани она крепко примотала веточку к древку, зажмурилась и дернула.
Вмиг ее прошиб пот, а затем и озноб. Дыхание застряло в горле вместе с глухим криком. Окровавленный обломок стрелы – благо, вместе с наконечником – выпал из ослабевших пальцев.
Млада уняла скакнувшее в галоп сердце, присыпала рану порошками из трав, чтобы не воспалилась и быстрее заживала, а затем перевязала чистой тряпицей, насколько возможно это было сделать одной рукой. После этого занялась бедром – оно пострадало гораздо меньше.
Донельзя измученная, она переоделась в запасные рубаху и штаны, с сожалением глянула на дыру в почти новом нагруднике из плотной дубленой кожи, купленном в Ариване перед отбытием на север. Его изготовил мастер, с которым Младу познакомил в свое время Наставник. Как раз перед тем, как покинуть ее. Будто знал, что умения старого ариванца ей еще пригодятся.
Запив завтрак глотком воды, Млада затушила костер и снова двинулась к тропе. Тело сопротивлялось, требовало оставить в покое, но нужно было заставить его работать. Иначе так ляжешь – и никогда больше не сдвинешься с места.
