Сера заставила себя пройти вперед, на дрожащих ногах пересекла песчаную полосу, избегая встречаться взглядом с Рафиком и сожалея о том, что в спешке не взяла с собой купальник. Она быстро наклонилась к платью, но Рафик схватил его первым. Упершись локтями в колени, он поднял платье вверх. По крайней мере, он больше не смотрит на нее. Его пристальный взгляд обратился на море. Он, вне сомнения, притворялся, что не видел, как она потянулась за платьем.
— Хорошо поплавала? — спросил он, и уголки его губ приподнялись.
Он еще смеет улыбаться! Как будто для него это игра.
— Что ты здесь делаешь?
— Тебе неизвестно, что опасно плавать по ночам в одиночестве?
— Тебе неизвестно, что неприлично шпионить? — выпалила она, не подумав. Собственная смелость так потрясла Серу, что она непроизвольно шагнула назад, защищаясь. Она разучилась мыслить подобным образом, тем более не произносила таких слов вслух, так как знала, каковы будут последствия.
Но Рафик улыбнулся шире, будто не заметив ее дерзости, и продолжал пристально смотреть на море.
— Я беспокоился о тебе.
— Ты думал, я убегу?
— Вряд ли. Хотя ты попыталась это сделать в песках. Я не хочу повторений.
Воспринять ли его ответ как шутку или пасть ниц и возблагодарить принца за сегодняшнее спасение, хотя он обращался с ней так, будто ее никогда не существовало?
— Как видишь, я в порядке.
На этот раз он неторопливо оглядел ее с головы до ног, отчего ее кожа стала гореть, и она прокляла себя за то, что спровоцировала его взгляд.
— Не мог бы ты отдать мне мое платье?
Его белые зубы сверкнули в свете луны.
— А если я скажу, что мне нравится смотреть на тебя, как ты есть?
Сера не желала слышать подобного ответа. Ситуация была неподобающей по множеству причин. Ему не следует так смотреть на нее. Неужели он не видит, что она стыдится?
Она вспомнила мужчин, которые восхищались ее телом и лицом, запускали в ее волосы свои пухлые пальцы и дышали алкогольным перегаром ей в ухо, нашептывая тайные желания, от которых Сере становилось тошно. И она также помнит мужчин, которые отскакивали от нее с потрясенными лицами.
Она — ничтожество. Разве Рафик не сказал об этом?
Сера повернулась на мягком песке, отмахиваясь от ядовитых воспоминаний и вставая к Рафику спиной.
— Я лишь хотела поплавать в одиночестве. Я слишком о многом прошу?
Должно быть, что-то в ее тоне задело надменную натуру Рафика. Внезапно он оказался рядом с ней, протягивая платье. Она выхватила его, просунула в него голову и руки, стараясь натянуть на все еще влажное тело. Сера хотела уйти от Рафика по пляжу до того, как до конца наденет платье и опустит его юбку до лодыжек. Она отчаянно стремилась вернуться в лагерь, где находились другие люди, которые не будут говорить, что им «нравится смотреть на нее, как она есть», раздетую или одетую. Где будут разговаривать на более безопасные темы, а она не будет чувствовать себя не в своей тарелке, как происходит всякий раз при ее общении с Рафиком.
Сера вздохнула. Прежде она надеялась, что больше никогда не встретится с зыбучими песками. И все же они по-прежнему были вокруг нее: слова и страстные взгляды Рафика могли поймать ее в ловушку и погубить.
— Не нужно ходить за мной, — запротестовала она.
— Ты женщина и гуляешь в темноте одна. Твоя безопасность — моя ответственность.
— Это Кьюзи. Здесь женщинам ничто не угрожает.
— Но тут есть незнакомцы. Туристы.
Что за глупость! В этой удаленной части страны нет одного чужого человека. Дороги слишком плохи, инфраструктура убога. На этом побережье туристов ждут лишь крошечные деревни, жители которых живут за счет рыболовства, и Рафику известно об этом. Однако Сера нашла лучший способ показать ему, насколько некорректен его аргумент.
— Разве ты сам не турист? Значит, мне следует бояться тебя?
Он шумно вдохнул, его уже резкий голос стал грубее.
— Я уроженец Кьюзи. Я здесь родился и вырос.
— Но ты здесь не живешь. Ты останешься здесь только до коронации Карифа, а потом вернешься в свой дом, который находится на другом конце света. То есть ты чуть больше, чем турист. И, учитывая твое собственное высказывание, ты тот, кого мне следует опасаться.
Схватив Серу за руку, Рафик развернул ее к себе лицом.
— Я не турист! Какого черта с тобой происходит? Я принц Кьюзи.
— Так говорят, но разве ты принц? Почему ты даже не одеваешься, как принц Кьюзи? — Она махнула свободной рукой, указывая на его одежду. — Посмотри, во что ты одет. Костюмы от Армани. Хлопчатобумажные рубашки с воротниками. Уроженец Кьюзи так не одевается. Зачем ты отказываешься от традиций, если так гордишься тем, что родился в Кьюзи?
— Потому что я здесь не живу!
Сера улыбнулась:
— Точно, как я и говорю, — турист. И я лучше отправлюсь обратно в лагерь, пока не подвергла себя опасности.
Она выдернула руку и пошла вдоль пляжа, ожидая, что он вот-вот догонит ее. Однако звука шагов по песку слышно не было.
Рафик смотрел, как она уходит. Ему хотелось спорить, протестовать. Она уподобила его туристу — обыкновенному отдыхающему, который не имел права находиться в Кьюзи.
Однако протестовать он не стал, а вспомнил, что Сера улыбалась. Скорее всего, она просто смеялась над ним, но все равно улыбалась! Поэтому его раздраженность уступила место более приятному ощущению.
Он повернулся, чтобы посмотреть ей вслед, зачарованный покачиванием ее бедер под платьем, которое прилипло к ее влажной коже. Он только что видел ее обнаженной. Жаль, что сейчас ее тело скрыто под платьем.
Прежде он считал Серу сиреной — морской ведьмой, соблазнами доводящей мужчин до смерти.
Возможно, она такова и есть.
На этот раз Сере повезло, и она убежала от него. Ему следовало повалить ее на мягкий песок, подмять под себя, а не смотреть, как она уходит с пляжа одна с видом триумфатора.
Но тогда она стала бы другой. Рафик взял брошенные на песок сандалии, намереваясь последовать за Серой, потом остановился и опустился на песок, удивляясь своему открытию.
Сера стала другой.
Женщина, которую он встретил у апартаментов своей матери, — та, которая отказывалась смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы заговорить с ним; женщина, чьи глаза были наполнены тоской и отчаянием; женщина, в которой он едва узнал Серу, — ее больше не было.
Казалось, на свет появилась новая Сера. И это не была прежняя Сера, какую он запомнил милой, радостной и смеющейся. Сера, сбросившая тоскливую оболочку, была иной — более жесткой.
Она назвала его туристом, бросив ему вызов, чтобы он оправдывался. А может, он таким и кажется? Рафик — принц-турист? Подобная мысль оказалась неприятной, хотя Рафик видел в ней определенный смысл. Что в действительности он сделал для Кьюзи? Это был остров, на котором он родился и который стал для него местом разочарования. Место, к которому он в конечном счете повернулся спиной. Он не задумывался о том, каково быть принцем Кьюзи, хотя его родной брат готовился к коронации. Наоборот, Рафик давным-давно оставил родные места. Да, это была самозащита. Лучшие годы его жизни прошли вдали от братьев и властного отца...
