– Ты что позоришь меня? Такие важные люди пришли к нам, а ты устраиваешь что попало!
Неожиданно для себя, Ада медленно встала и очень спокойно ответила:
– Вы забрали нас тетя к себе и обещали растить и оберегать. Но, вместо этого, отдаете меня в руки этому старику. Что же я вам такого сделала, тетя Анна? Или вы хотите быстрее избавиться от меня?
Анна ничего не ответила. Она отпустила руку Ады, и девушка сразу ушла в свою комнату. До свадьбы оставалась почти неделя, а значит, Ада еще устроит немало хлопот, за что успеет отхватить по полной.
Вся неделя показалась настоящим адом тем, кто обитал под крышей дома тетки Анны. Ада не снимала с себя черное платье и всюду появлялась только в нем. Днями и ночами она горько плакала, запиралась у себя в комнате и решительно отказывалась от еды. Швачка, которая шила свадебное платье, каждый день приходила в дом Анны Николаевны, чтобы сопоставить текущие размеры невесты. К ужасу всех девушка таяла прямо на глазах.
Но как бы ни изводила себя Ада, тетка Анна была непреклонна – свадьбе быть. Настя уже и та умоляла тетю отменить все. Ей было больно смотреть на то, как издевается над собой ее родная сестра. Но видеть это одно, а чувствовать – совсем другое. С самого рождения две сестры были половинками одного целого. И каждая могла уловить настроение другой в любую минуту. Заглянув в черную пропасть, которая образовалась в душе у Ады, можно было остаться там навсегда. Утонуть в этом болоте, захлебнуться его плотными массами. А тонуть Настя была не намерена, а тем более сделать это сестре.
– Тетя Анна, надо отменить свадьбу! – решительно сказала Настя в очередной раз. – Она ведь так доведет себя до могилы, как вы не понимаете?!
– Она хочет, чтобы мы все плясали под ее дудку, Настя, – обреченно сказала Анна. – Ты посмотри на нее, она ведь делает это нарочно.
– Может и так, но все же нужно все отменить. Я же вижу, как она страдает, по-настоящему страдает. А если вы боитесь, что она больше замуж не выйдет, так я вам обещаю, что буду работать за двоих, и деньги буду приносить, и еду. Мы проживем как-нибудь, но, пожалуйста, остановите это.
В глазах Насти читалась настоящая скорбь. Она готова была пойти на все, лишь бы защитить сестру. Но Анна была непреклонна.
– Свадьба состоится! И больше никаких разговоров. Ада еще очень молода, и сама не понимает, от чего она отказывается.
Настя зашла в комнату, легла на кровать и начала думать.
«А что, если бы им убежать?» – рассуждала она. – «Взять с собой немного еды, одежды и бежать отсюда, куда глаза глядят».
Насколько жесток иногда бывает мир, Настя знала не понаслышке. А бежать в неизвестность было равнозначно смерти. Девушка взяла икону Божьей матери, прижала к своей груди и начала молиться. Только силы небесные могли подсказать, что им делать дальше.
***
Наступил день свадьбы. Все село гудело в предвкушении громкого праздника. Дом Алексея Кузьмича вымыли и вычистили до блеска, во дворе стояли длинные ряды столов, на кухне самые умелые кухарки трудились с раннего утра. Сам жених уже успел одеться, и теперь любовался собой перед зеркалом. Его идеально наглаженный костюм сидел на нем как влитой. И даже цирюльник постарался на славу, приведя в порядок волосы на голове и бороду.
Алексей Кузьмич прекрасно знал, что его ожидает тяжелый и непредсказуемый день, но от этого его счастье не становилось меньше. Наоборот, он сиял, и это было заметно каждому, кто видел его.
Наконец, когда повозка подъехала к воротам, Алексей Кузьмич и его дружка Ефим сели внутрь и отправились за невестой. К большому облегчению его, невеста вышла из дому, одетая в прекрасное белое платье. Пусть на ее лице и не было улыбки, зато вела она себя тише воды, ниже травы. Покорно она протянула ему руку и уселась в экипаж. Настя и Анна следовали за ними пешком к церкви. У Насти с самого утра было тревожно на душе, но она старалась найти в себе силы улыбаться и делать счастливый вид.
Пока они ехали, Алексей Кузьмич рассматривал невесту. На ее ушах висели те самые сережки, которые он подарил ей неделю назад. Почти предвкушая победу, он повеселел еще больше. Дело оставалось за малым – обвенчаться в церкви и справить свадьбу, да такую, чтобы все село еще много лет вспоминало ее.
В церкви жениха и невесту уже ждал священник. Он, как полагается, провел церемонию венчания, и благословил молодых.
Из церкви молодожены и все гости отправились к дому Кузьмича. Там виновников торжества и гостей уже поджидали столы, ломившиеся от избытка яств и питья. Во главе стола устроились молодые, дальше разместились родственники, друзья и знакомые. Все спешили поздравить молодоженов. Но каждый, кто был на свадьбе, мог заметить, что невеста даже ни разу не улыбнулась. На ее худом уставшем лице застыла маска покорности и равнодушия.
Все празднество она сидела за столом и совершено не прикасалась к еде и воде. Поток мыслей до этого дня, нещадно терзавший ее бедную голову, улетучился, оставив после себя лишь черную бездну. Пожалуй, если бы за столом сидела фарфоровая кукла, разницы не было бы почти никакой. Алексей Кузьмич, уже хорошо выпивший, до этого почти не трогавший супругу, стал обнимать ее и приговаривать:
– Голубка моя, ну съешь хоть немножко, ты такая бледная. А может вина? Выпей, моя красавица, тебе станет легче.
Олимпиада равнодушно посмотрела на мужа, но даже не шевельнулась. Когда кто-то из гостей, наконец, набравшись смелости, крикнул «Горько», Алексей Кузьмич повернулся к супруге и с силой притянул ее к себе. Девушка попыталась отвернуть лицо, но это ей не удалось, и впервые губы молодоженов соприкоснулись. После недолгого поцелуя, Ада, скорчив лицо от отвращения, отвернулась от мужа и закрыла рот ладошками.
Она почувствовала, как сильная тошнота подходит к горлу, и, подхватив подол платья, бросилась бежать со стола. Настя кинулась вслед за ней.
– Что случилось, Адушка? – спросила Настя, когда обнаружила сестру за домом. – Тебе плохо?
Олимпиада выглядела так, словно готова была разорвать на клочки целый мир. Она нервно расхаживала из стороны в сторону, и глубоко дышала.
– Мне отвратителен этот старик, – громко сказала она. – Мне отвратителен этот день, эти люди и вся моя жизнь!
– Ада, не говори так! – попыталась успокоить сестру Настя. – Посмотри, какой прекрасный у тебя теперь будет дом. И Алексей Кузьмич очень хороший человек. Он тебя безумно любит.
– Любит, как же! А что мне от этой любви?! Я до сих пор чувствую его мерзкие прикосновения и запах водки. И это только начало. Я боюсь представить, что будет сегодня ночью.
Наконец Ада остановилась, перевела дух и внимательно посмотрела на Настю. Лицо ее, до того красное от гнева, побледнело. С минуту Ада глядела на сестру, будто увидела вместо нее призрака. Настя, ощущая, как по телу бегут мурашки от этого пронизывающего взгляда, уже хотела прервать странное молчание, но внезапно Ада кинулась к ней, упав на колени. Она, словно блаженная, схватила руки сестры, и взмолилась:
