Глава 12. Покинутое место
Когда я сплю, то вижу цвета, ощущаю запахи, слышу голоса и все предельно ясно чувствую. Это похоже на иную реальность, в которой смерти нет. Хотя и в этом не стоит быть целиком уверенной. После таких снов остается тяжелый осадок на душе, потому как все они без исключения плохие.
Когда же сон становится явью, сложно описать ощущения. И оказавшись посреди пустынной улицы, которой-то и в помине не существует, первым приходит страх. Порой он парализует тело и разум, иногда заставляет паниковать, но каждый раз мешает хорошенько подумать, как лучше поступить дальше.
Улица, на которой я оказалась, была точь-в-точь такой, какой уже виделась во сне. Не стоило стучаться в двери, потому что все дома пустовали. В окнах уже давно не зажигали свеч, чтобы разогнать жуткие тени.
Отчаяние витало в воздухе, и было почти осязаемым. Оно притаилось повсюду: в щелях забора и стенах колодца, в ветках деревьев, в полях и сараях, подвалах и комнатах домов. Отчаяние оплетало все вокруг липкими нитями незримой паутины.
Местность эта была пропитана ноющим, пронизывающим до костей чувством. Даже страх, сжавшись до кома в груди, не желал соперничать с ним.
Каким-то образом я смогла очутиться в селе Каменка. Не смерть пришла за мной, избрав инструментом своим молнию, а что-то значительно худшее, скрывшееся в лабиринтах страшных сновидений. И оно перенесло меня в Каменку, место забытое и покинутое.
Сельская дорога намокла после дождя и превратилась в море грязи. Я посмотрела на дом, который увидела первым, и заметила, что он покосился от старости, а двор прилично зарос сорняками. Должно быть, здесь уже давно никто не жил. А вот в соседних дворах дело обстояло иначе. Там все еще лежал инвентарь для уборки, тазы, посуда. Все участки оставались довольно ухоженными. Создавалось впечатление, что село покидали поспешно.
Перешагивая особо грязные и мокрые участки дороги, я направилась в сторону поместья. После оглушительного грома и дождя настораживала абсолютная тишина. Она давила на уши, нагнетая еще больше страха.
Я всматривалась во все вокруг, будто искала хоть малейший намек на жизнь. Удивительно, но здесь не видно было птиц или животных, хотя почти в каждом дворе стояла будка или сарай с сеном.
Как за соломинку, я держалась за шерстяной браслет, надеясь, что он послужит защитой от всех невзгод. За спиной отчетливо чувствовалось присутствие чего-то недоброго. Будто само отчаяние брело за мной по пятам, жаждущее накинуться на меня внезапно.
Добравшись до конца улицы, я оказалась у больших ворот. Сразу за ними находилось жуткое, уже знакомое из сна поместье. Терзаемая ужасными душевными волнениями, я замерла, не решаясь идти дальше.
«Почему я нахожусь здесь? Что искать в покинутом Богом месте, кроме смерти?» – подумала я.
Никто, помимо Егора, не знал, куда я направилась. Если случится что-то плохое, то здесь меня никто не отыщет.
Как снежный ком одна плохая мысль сменяла другую. К сомнениям добавился животный, обжигающий душу, страх. Словно загнанный в ловушку зверь я оглядывалась по сторонам, представляя, куда можно сбежать от всего этого. Но в голове все смешалось, и каждый новый вариант событий сулил один финал – я навсегда останусь здесь, спасения нет.
Впереди находились высокие деревянные ворота, наверное, около двух с половиной метров. Я отворила их и шагнула внутрь. Двор поместья выглядел точно так, как и в сновидении. Длинная, узкая дорожка, усыпанная мелкими камушками, вела прямиком к широкому крыльцу особняка.
Сам же особняк выглядел весьма устрашающе. Большая темная изба в несколько этажей была окружена ореолом мрачности и безысходности. Здесь, как нигде, чувствовалось присутствие смерти.
Пока я стояла у ворот, осматривая особняк и размышляя, идти ли дальше, то ощутила, как холодок прошелся по телу, будто кто-то дотронулся до меня. От этого волосы встали дыбом, и кожа покрылась мурашками. Сделав несколько быстрых шагов вперед, я снова прикоснулась рукой к наузу и мысленно попросила о помощи.
Стараясь отвлечься, я осмотрела двор. С правой стороны от особняка находилось несколько маленьких домиков. С левой стороны располагался небольшой участок, отведенный, скорее всего, под сад. По всему периметру забор обвивали заросли шиповника, крепко вцепившиеся в гладкие доски острыми шипами. Несколько деревьев чахли у ворот, а под ними стояли лавочки.
И все же особняк притягивал к себе. На миг я взглянула на окна, украшенные сверху и снизу тонкими досками с вырезанными кружевными узорами на них. По бокам окон находились распахнутые ставни. Красота эта обрамляла черное полотно, тщательно скрывающее нутро дома.
Пытаясь не смотреть туда, дабы не увидеть что-то помимо зловещей темноты, я взглянула на дверь, которая оказалась приоткрытой. Медленно поднявшись по ступеням, я осторожно заглянула внутрь. На улице все еще было пасмурно, поэтому ни один лучик света не проникал в помещение. Фонарика у меня не оказалось, но на помощь пришли свечи, которые когда-то были закинуты в боковой карман рюкзака вместе с зажигалкой.
Спустя минуту тонкий огонек свечи слегка рассеял мрак дома. Я увидела впереди длинный коридор, по обеим сторонам которого возвысились стены. Коридор тянулся далеко вперед, и там, где все еще обитала тьма, будто притаился кто-то неведанный. Скорее всего, эта была игра воображения, но я еще долго не решалась войти внутрь. Было страшно встретиться здесь с той, кто так настойчиво в прошлый раз хотела рассказать мне сказку. И, верно, не со счастливым концом.
Наконец, пересилив страх, я подняла свечу повыше, отворила дверь настежь и вошла внутрь. Здесь тишина казалась еще более заметной, чем на улице. И как бы парадоксально это ни звучало – она была слишком звонкой. Пожелтевшие от старости стены хранили множество тайн. Если бы они умели разговаривать, то поведали бы немало интересного. Но, обреченные на вечное молчание, стены взирали с любопытством на нежданную гостью. От них веяло холодом и сыростью. За полминуты нахождения здесь я продрогла до костей.
В доме не хватало свежего воздуха. С каждым шагом сильнее становился тяжелый запах пыли.
Добравшись до середины коридора, я увидела по обеим сторонам от себя двери и впереди лестницу, ведущую на второй этаж. Первым делом я решила заглянуть в комнату по левую руку.
За дверьми оказалось просторное помещение, напоминающее зал. Два больших окна, как два глаза, сонно опустили веки, лениво пропуская внутрь серый свет. Посреди залы стояли несколько массивных кресел, оббитых красной тканью и такого же цвета миниатюрный диван.
Неподалеку у окна, занимая внушительную часть комнаты, разместилось пианино. Я подошла ближе, чтобы смахнуть толстый слой пыли с крышки. От времени черный лак музыкального инструмента стал блеклым. Кое-где виднелись трещины, как пронизывающие лицо старика морщины. Из любопытства я нажала одну клавишу и услышала неприятный дребезжащий звук. Он эхом пронесся по комнате и затих.
