– Да что вы такое несете? – закричал Николай. – Тихон Гордеевич, сделайте что-нибудь, спасите отца! Дайте ему какое-нибудь другое лекарство. Может, нужно послать в город за лекарями вам в помощь? Вы только скажите, и я сделаю все, что необходимо!
– Молодой человек, – Тихон Гордеевич старался сохранять спокойствие, хотя сам с трудом переживал болезнь помещика, которого очень уважал, – вы можете привезти сюда дюжину ученых врачей. Но я, как практикующий более тридцати лет врач, уверяю вас – никто ему не поможет. Я вернусь скоро, чтобы проверить здоровье Николая Афанасьевича. Если лекарство подействует, то это будет божье благословение. В обратном случае зовите священника.
Слова Тихона Гордеевича доходили до Николая медленно, но ранили беспощадно. Он искал ответ внутри себя, как быть дальше, но ничего путного в голову не приходило. Мать все еще находилась у ложа отца, поэтому нужно было срочно отправить ее отдыхать.
– Тихон Гордеевич, можете увести мать в гостиную и дать ей успокоительного настоя? Я не хочу, чтобы она видела отца в таком состоянии.
Лекарь кивнул и через минуту покидал спальню вместе с Авдотьей Петровной. Он вел ее за руку, потому что женщина едва могла идти сама. Бессонная тяжкая ночь утомила ее.
Никола взглядом проводил лекаря и мать, и схватился за голову. Он зашел в комнату, сел в кресло возле кровати больного и тихо, едва шевеля губами, молвил:
– Отец, как может быть, что ты бросаешь нас? Ведь ты строил такие планы, хотел увидеть, как процветает село. А теперь кто сможет так же, как ты, управлять всем поместьем?
Былая вера Николая в себя с треском рухнула. Он не понимал, что делать дальше. Перед ним лежал немощный старик, жить которому осталось считаные часы. А еще неделю назад отец мог свернуть горы. Молодой хозяин не верил, что еще давеча отец с Федором ездили свататься к Варваре. Временные нити смешались в один клубок, и теперь сложно было понять, что было совсем недавно, а что уже давно кануло в Лету.
Как по лабиринту он передвигался по воспоминаниям. Вот он совсем маленький, отец посадил его на плечи и показывает поля и земли, которыми владеет их семья. Вот Николай уже взрослее, занимается с учителем, чтобы помогать отцу в делах. Вот в гости к ним пришли Рогожины – Никита Александрович с женой и их прелестная дочка Варвара. Такой потрясающей девушки Николай еще не встречал, и отцу с маменькой она по душе.
И вот он сидит у ложа отца, и чувствует, что вся его жизнь теряет смысл, срывается в черную пропасть. Даже допустить мысль о будущем Николай боится.
Тишину комнаты прервал стук в дверь. Николай поднял голову и увидел, что в проеме появилась Руслана. Не решаясь пройти, она осталась за дверьми. Молодой человек встал и приблизился к девушке. Без единого слова он прижал ее к себе, положил голову на ее плечо. Руслана обняла Николая в ответ, погладила по волосам.
– Крепись, дружочек, – прошептала она. – Скоро все закончится.
Несколько минут они простояли неподвижно.
– Я лучше пойду, – прошептала Руслана и отстранилась от Николая.
Но молодой хозяин не отпускал ее. Красными от слез глазами он жалобно посмотрел на девушку и прошептал:
– Мне сложно поверить в то, что происходит. Наяву все это, или же мне только мерещится? Как в один день жизнь может так перемениться?
Руслана молчала. Она посмотрела на Николая, снова погладила его по волосам. Ей даже стало немного жаль молодого человека. Но атмосфера в поместье грузом давила даже на самую стойкую душу, поэтому Руслана поспешила уйти со словами:
– Я буду у себя, Николай Николаевич.
Снова оставшись один, Никола никак не решался приблизиться к отцу, хотя понимал, что ему необходимо быть рядом. Стоя недалеко от кровати больного, он то пошатывался, то смотрел на свои руки, то просто был неподвижен, направив взор в пустоту.
Прошли еще около двух часов, и все это время Никола наблюдал за отцом и видел, что лекарство не помогает. Он жалобно простонал и стал мерить комнату быстрыми шагами.
«И почему никто не приходит узнать как отец?» – думал Николай. – «Где же мать, где Федор, где Тихон Гордеевич? Где они все?».
Неведомый доселе страх охватил молодого помещика. Как будто его оставили наедине со смертью. А может быть впервые он остался наедине с собой настоящим. Второй вариант был значительно хуже первого. Теперь он не ведал, кем был на самом деле. И вряд ли хотел знать правду.
Собравшись с духом, он молвил:
– Отец, ты не можешь покинуть меня сейчас. Я был слишком груб с тобой, когда говорил о Руслане, но только тебе я смог признаться в своих чувствах. Мне жаль, что я расстроил тебя. Но, разве было бы честно, если бы я женился на Варе, и всю жизнь обманывал ее. Если бы я предал себя и любимую девушку. Так вышло, отец, и теперь ничего не исправить. Я молю Бога, чтобы он сохранил тебе жизнь, и ты бы принял мой выбор.
Столько вопросов скопилось у Николая, но не было им ответа. Больной молчал. Глаза его были закрыты, грудь почти незаметно вздымалась при каждом вдохе. Скорее всего, он даже не слышал Николая, пребывая где-то на распутье между жизнью и смертью.
Прошло еще некоторое время, прежде чем в комнату вошел Тихон Гордеевич. Лекарь приблизился к ложу больного, с грустью посмотрел на умирающего помещика, тяжело вздохнул.
– Ваша матушка спит. Я дал ей хорошее лекарство, которое сможет ненадолго успокоить ее нервы. Ее состояние неудовлетворительное. Боюсь, как бы нам ни пришлось спасать ее от погибели.
Слова лекаря ужаснули Николая. Он вскочил с места и со злостью посмотрел на Тихона Гордеевича. О таком исходе событий молодой помещик даже помыслить не мог. Сердце его заныло от боли. Потом вдруг осознав, что лекарь ни при чем, Николай сказал:
– Прошу вас, не говорите так.
– Я говорю только правду и не имею цели вас запугать, – Тихон Гордеевич внешне оставался спокойным, в то время как внутри был глубоко подавлен. – Сейчас нам всем нужны силы. Давайте я сменю вас ненадолго. Отдохните, поспите. Если будут какие-то изменения, я тут же вас позову.
– Нет, не стоит, – возразил Николай. – Мне нужно быть с ним.
– Как знаете, – сказал Тихон Гордеевич. – Тогда я буду находиться в гостиной.
После ухода лекаря время будто остановилось. Ближе к вечеру в комнату вошла Авдотья Петровна и недолго посидела возле больного. Странно, но она почти ничего не говорила сыну, и даже не смотрела в его сторону. Снова почувствовав себя неважно, она удалилась.
Когда за окном потемнело, Николай зажег одну свечу и поставил ее на тумбочке у ложа отца. Окно было открыто настежь, и слабый ветерок порой гулял по комнате, заставляя пламя свечи содрогаться. Николай обтер лицо отца холодной водой и сел у кровати. Он прислушивался к дыханию больного и ловил взглядом каждое движение тела несчастного. В один миг его отвлек танец огня, отбрасываемый странные тени на стену. Зрелище это оказалось настолько завораживающим и убаюкивающим, что молодой человек не сразу понял, как задремал. Разбудил его скрип двери и топот ног.
