Оглядываю её. Ну, далеко не ах, конечно, но и не сказать, что прямо всё безнадежно. Обычная девчонка, просто неухоженная. Ботанша явно. Но я вот тоже один раз Ленку без косметики случайно застал – меня мама к ней послала какую-то фигню передать. Так я вообще решил, что Свиридова тяжело заболела.
На голове вот только у этой Веры черт-те что. Как будто собственные волосы ее не волнуют абсолютно. Она вообще про них забыла. Хотя мне тоже не мешало бы постричься, думаю вдруг. Тем более пятница… семинар у Леры…
– На юрфаке учишься?
– Нет, – краснеет она. – На экономическом. А вот моя подруга, что ушла, на юрфаке.
– Ты отличница, наверное?
– Я? Ну да. Ну то есть сессия ещё покажет. Но школу я закончила с золотой медалью, – с гордостью заявляет она.
– Круто, – бормочу я. А сам думаю, и правда, слиться, что ли? Тоска какая.
Потом она снимает очки, протирает их платочком. И глаза у нее вдруг становятся большие такие, как у олененка. Да и вообще без очков ей гораздо лучше. О чем я ей тут же сообщаю. А она:
– Ну да. Но я без них как слепая. Плохо очень вижу.
– А линзы? Я, конечно, мало в этом смыслю…
– Мама против линз, – лепечет.
Блин, она милая такая. Как моя Ксюша.
– Маму слушаешься? – улыбаюсь.
А она смущается ещё больше. Но очки свои снова надевать не торопится.
– Может, куда-нибудь сходим? – предлагаю Вере, не особо рассчитывая, что она согласится, раз так слушается маму. Но она соглашается без колебаний.
– Давай. А куда?
Я пожимаю плечами. Мне в общем-то все равно.
– Только сначала в парикмахерскую зарулим? А то я, видишь, малость оброс.
– У тебя очень красивая прическа и волосы! – заявляет вдруг она, а потом так забавно спохватывается, как будто ляпнула что-то не то, и моментально становится пунцовой.
– Будет еще красивее, – прикалываюсь я. – Тут есть студия классная недалеко. Там, кстати, и женский зал имеется.
С Верой оказывается отнюдь не так скучно, как думал вначале. Хотя она, конечно, жуткая заучка. И еще в парикмахерской приходится сидеть лишние два часа, потому что меня постригли гораздо быстрее, чем её. Однако оно того стоило. Я её вообще едва узнаю. Ну и она сама себе тоже явно нравится.
На обратном пути заходим с ней в какое-то кафе. Но оттуда я уже быстро сливаюсь. Домой хочу.
* * *
В четверг вечером вдруг начинаю неожиданные сборы. Не знаю, с чего вдруг мне ударяет в голову, что надо разбавить джинсы чем-нибудь посолиднее. Прихоть какая-то, но вот загорелось.
И тут засада – последний раз я надевал костюм на выпускной, три года назад. И, как оказалось, с тех пор у меня плечи стали сильно шире, а руки – длиннее. Пиджаки от всех трёх костюмов мне безобразно малы. Спасибо хоть брюки впору. Ладно, думаю, и без пиджака сойдет. Но с рубашками та же песня.
Отец палит мою возню: как я всю гардеробную перерыл, как потом брюки отпаривал и наглаживал.
– Что это ты вдруг? Какое-то у вас мероприятие завтра? – интересуется.
– Да так, – отмахиваюсь я, примеряя очередную малую рубашку.
– Артем Долгорукий, – угарает отец. Потом говорит: – Ну, иди, у меня что-нибудь возьми.
Мы с отцом примерно одной комплекции. И я воодушевленно перемещаюсь в родительскую гардеробную. Отец – тот еще пижон, в смысле, у него точно есть что присмотреть. Шмотья у него всякого навалом. И что хорошо – всё у него висит идеально, гладить не надо. Хотя это, скорее, мамина заслуга. Выбираю тёмно-синюю рубашку в еле заметную узкую полоску. Заодно заимствую у него ремень Луи Витон. Примеряю – отлично. И мама тут как тут:
– Ух ты, какой жених.
– У этого жениха, заметь, губа не дура, – смеется отец. – Из всех рубашек взял Бриони. И ремень ещё подрезал.
– Зато какой сразу вид. Взрослый. Элегантный. Интеллигент прямо.
– Да какой там интеллигент? Пижон, – усмехается отец.
– Яблоко от яблони, – напоминаю я и, пока они меня типа в шутку обсуждают, сваливаю скорее к себе. А то опять начнется: а кто она? А мы её знаем?
Но потом мама заходит ко мне и неожиданно предлагает:
– Мне тут два билета перепало в театр на воскресенье. «Страсти по Матфею». Мы с Эдиком не сможем сходить. Может, тебе есть кого пригласить? Не хочешь взять?
– Давай, – без особого энтузиазма соглашаюсь я.
Наверное, мама ожидала каких-то восторгов. Потому что говорит затем:
– Это одно из самых великих творений Баха. Я бы сама очень хотела сходить. И тебе, надеюсь, это не чуждо… И, между прочим, у нас эта оратория исполняется впервые и всего один день. Просто уникальный шанс. И билеты, кстати, разобрали моментально и задолго, уже нигде их не найти. Мне вот на работе дали.
Мама у меня работает в областном министерстве культуры. И говорит, что любит свою работу уже за то, что там есть возможность неограниченно посещать любые культурные мероприятия. Правда, отец эту её страсть не особо разделяет, но почти всегда ходит за компанию.
Я тоже не большой театрал, хотя иногда, под настроение могу… ну и смотря на что, конечно. Просто Бах мне лично не очень.
И тут меня озаряет: не позвать ли мне Леру? Нутром чувствую – ей вот как раз такое должно прийтись по вкусу. Да, она определенно заценит.
– Круто. Спасибо, мам, – благодарю уже куда душевнее. И в мыслях рисую радужные планы на воскресенье. В пятницу после семинара подойду к ней, приглашу в театр, после концерта поужинаем в каком-нибудь «Сенаторе», «Марциано», ну или что там есть приличное поблизости. Ну а там как пойдёт...
13. Артём
Утром в пятницу подхожу к универу, и наши встречают меня бодрым улюлюканьем. И все кому не лень на меня оглядываются. Но я реально как белая ворона. Это в гимназии мы все поголовно и в обязательном порядке носили костюмчики, а в универе в обычные дни народ ходит кто в чём горазд. Не считая, декана и преподов.
– Оу, Тёмыч, фигасе ты вырядился! – восклицает Гарик. – Рубашка, жилетка… ну, охренеть красавчик.
– Щеголь, – ржет Никитос.
– Круто выглядишь. Серьезно. Вот со школы не люблю этих додиков в костюмах, но тебе реально идет, – одобряет Клео. – Ещё и с этой стрижкой.
– А по какому поводу такой прикид? – спрашивает Влад.
– Решил у тебя подружку отбить. Видишь, действует. Клео уже заценила, – несу я первое, что приходит на ум, и весело ей подмигиваю.
– Но-но! На чужой каравай… – в шутку набычивается Влад, показывает мне кулак и притягивает её к себе.
– Не судьба, – говорю я Клео.
Наши угарают, и только Ленка молча сверлит меня злющим взглядом. Но я типа не замечаю.
